Содержание
Нет худа без добра
Афганская сказка
Жил среди арабов мудрый и справедливый человек, советов которого все всегда слушались. Однажды там, где он жил, за одну ночь сдохли все собаки. Наутро люди пришли к мудрецу и рассказали о случившемся.
— Ничего, всё будет хорошо, — ответил тот.
На другую ночь в деревне сдохли все голосистые петухи. Снова утром люди пришли к мудрецу, и снова он ответил:
— И это к лучшему.
— Странно! — возразили люди. — Собаки нас охраняли, петухи своим пением объявляли наступление утра. Что же хорошего, что их теперь нет?
— Кто знает, кто знает, — уклончиво ответил мудрец.
На третью ночь стали люди в деревне зажигать огонь, а он не загорается.
— Что за беда приключилась? Понять не можем, — взмолились они.
В это время неприятельское войско напало на ту страну, разоряло, грабило и сжигало захваченные селения. Когда враги подошли к селу, где недавно передохли все собаки и петухи, военачальник удивился:
— Ни света не видно, ни собаки не лают, ни петухи не кричат. Наверное, и людей здесь нет. Пустое село, пустые дома. Что нам тут делать?
С этим враги и ушли. А село осталось в целости и сохранности.
Оказалось, что мудрец правду говорил: «Нет худа без добра».
Волшебное кольцо
Азербайджанская сказка
Давным-давно жила-была старуха. И был у нее внук, плешивый и неказистый. Ничего-то у них не было, ни клочка земли, только ветхая лачуга, пусто в ней, хоть шаром покати. Старуха пряла шерсть, вязала в день по паре чулок и продавала их. Так они и жили, перебивались с хлеба на воду.
Однажды старуха, как обычно, дала внуку деньги и велела принести хлеба. Кечал отправился, но вдруг посреди улицы увидел огромную толпу. Все люди орали, перекрикивая друг друга. У каждого была в руках дубинка, и все они избивали несчастную собаку, которая в ужасе металась из стороны в сторону. Она была уже не в силах лаять и только жалобно визжала. Кечал не мог без слез смотреть на муки бедной твари и вскричал:
— О люди, что сделала эта собака, за что вы так избиваете ее? И что это даст вам? Чего вы добьетесь, убив ее? Вот возьмите деньги, на которые я должен был купить хлеба, и отдайте мне собаку.
Люди охотно согласились, взяли деньги и отдали Кечалу собаку. Взял он ее на руки и отправился домой. Старуха с утра ничего не ела и с нетерпением ждала внука, который должен был вернуться с хлебом. Увидев, что вместо еды он принес маленькую собачонку, она очень расстроилась и спросила:
— Сынок, а хлеба ты не купил?
Кечал опустил собаку на пол и ответил:
— Бабушка, я шел на базар, как ты велела, но по дороге увидел, как целая толпа избивает маленькую собачонку. Мое сердце чуть не разорвалось от жалости. Я отдал им все свои деньги и забрал собаку.
Старуха ничего не сказала. Дело сделано, какой толк ворчать? Она связала новую пару чулок, продала их и послала внука на базар, строго-настрого наказав не возвращаться без хлеба. «Иначе худо будет», — добавила она.
Кечал не ответил ни слова, взял деньги и ушел. Но не успел он пройти и несколько улиц, как опять наткнулся на шумную толпу. На этот раз жертвой рассвирепевших людей была кошка. Кечал протиснулся в самую гущу толпы и спросил:
— В чем провинилась несчастная кошка? За что её так жестоко бьют?
Кто-то ответил ему, что кошка стащила у мясника большой кусок мяса, и теперь ее наказывают. Кечал возмутился:
— О люди, если бы вы были так голодны, как эта кошка, вы бы тоже украли мясо. Наверное, вы не знаете, что такое голод. Я шел на базар купить хлеба, но вот вам мои деньги. Берите их и отдайте мне несчастное животное.
Мясник обрадовался, сунул ему кошку и пошел в лавку. А Кечал пошел домой. Старуха ждала его на пороге. Еще издали увидела она, что несет не хлеб, а кошку. Ну, на этот раз она не стала молчать. Обругала Кечала на чем свет стоит, даже схватила с земли камень и швырнула в него.
— Говорила я тебе или нет, чтоб не смел возвращаться без хлеба? А ты, нечестивец, что сделал? Сами с голоду помираем, в доме второй день хлеба нет, а тебе мало собаки, еще и кошку приволок...
Ничего не ответил Кечал, только низко-низко опустил голову. Да и что он мог сказать? Сам знал: старуха права, нечего им есть, а тут еще собаку и кошку кормить надо. Только пообещал больше никогда так не делать и ушел спать.
Утром старуха напряла шерсти, связала чулки, продала соседке и отдала деньги внуку.
— Только смотри, — крикнула она ему вслед, — без хлеба лучше не возвращайся!..
На этот раз все обошлось благополучно. Кечал купил хлеба, принес его домой. Вечером они поужинали, покормили животных и легли спать.
Всю ночь Кечал не мог уснуть. Тяжкие думы одолевали его. Что будет дальше? Чем кормить их? Много ли выручит бабушка за чулки? Что он сможет купить на эти деньги? Э-эх, проклятые деньги... Уже под утро он решил пойти в лес и взять с собой своих новых друзей. Авось, найдут там чем поживиться. С этим он и уснул. А утром рассказал о своем плане бабушке. Она только молча головой кивнула.
Кликнул Кечал кошку с собакой и пошел в лес. Шли они долго. Так долго, что совсем выбились из сил. Наконец добрались до верхушки огромной горы. Отсюда Кечал увидел, что внизу у входа в пещеру спят три дива-чудища. От одного их вида у бедняги сердце ушло в пятки. Первый див был семиглав, второй — трехглав, а у третьего, самого младшего, — одна голова. Уши их торчали в разные стороны, как куски лаваша, клыки огромные, как у слона. Когда дивы дышали, из ноздрей вырывалось пламя, словно внутри пылал кузнечный горн. Когти их — что лемеха.
Пока Кечал стоял на вершине, от страха боясь даже шевельнуться, дивы проснулись и, схватив друг друга за рога и хвосты, начали драться. Наш Кечал хотел потихоньку удрать, пока его не заметили, но вдруг залаяла собака, и дивы, позабыв о драке, вмиг взлетели на вершину горы и схватили несчастного вместе с собакой и кошкой. Кечал дрожал с головы до ног. Но семиглавый див миролюбиво сказал:
— О сын рода человеческого, разреши наш спор. Если дашь разумный совет, мы тебя не тронем.
Эти слова вселили в Кечала надежду, и он спросил:
— О чем же вы спорите? Трехглавый див ответил:
— Еще вчера мы нашли две драгоценнейшие вещи — ковер-самолет и волшебное кольцо. Стоит сесть на этот ковер и сказать: «О волшебный ковер, вези меня туда!» — и вмиг окажешься там, где пожелал. Кольцо и того лучше. Что бы ты ни попросил, тут же будет исполнено. Теперь ты понимаешь: нас трое, а вещей всего две. Вот со вчерашнего дня никак не можем разделить их. Вчера дрались до тех пор, пока без сил не свалились с ног. А сегодня чуть проснулись — опять в драку.
Задумался Кечал: что бы придумать похитрее и от дивов спастись? Наконец он сказал:
— О дивы, братья мои, дайте обе эти вещи мне. Я разрешу ваш спор. Брошу с горы камень и вы трое побежите за ним. Кто первым принесет камень, получит ковер. Кто придет вторым, наденет на свой палец кольцо. Последний пусть пеняет на себя.
Подумали дивы, подумали и согласились. Все равно, решили они, и последний в накладе не будет. Он съест Кечала.
Схватил наш Кечал огромный камень и пустил его с горы. Покатился камень вниз, а дивы со всех ног помчались за ним.
Как только скрылись они из глаз, Кечал надел на палец волшебное кольцо, вскочил на ковер, посадил туда кошку и собаку и сказал:
— О волшебный ковер-самолет, вези нас прямо домой. Не успел он вымолвить эти слова, а ковер-самолет уже взвился в воздух и понес их.
Глянул Кечал вниз и увидел, что плывут они над берегом моря. Тут он сразу вспомнил, что собака и кошка, да и сам он умирают с голода. И дома бабушке есть нечего. «Вот бы опуститься здесь и наловить рыбы», — подумал он. — Дай-ка попробую. И он сказал вслух:
— О волшебный ковер-самолет, опусти нас здесь, я хочу наловить рыбы.
Только он сказал это, ковер плавно опустился на землю, Кечал тут же снял кольцо с пальца и сказал: — О волшебное кольцо, мне хотя бы две рыбы поймать... И тут же большая рыба-мать вывела на берег двух своих детенышей и проговорила:
— У меня всего двое детей, и я отдаю их тебе в дар.
Взял Кечал рыбу, набрал хворосту и развел костер. Зажарил рыбины, одну съел сам, другую дал кошке с собакой. Но те не стали есть. Кечал разозлился:
— О несчастные животные, почему аллах создал вас такими неблагодарными? Ешьте! И вдруг собака заговорила человечьим голосом:
— Послушай, брат наш, мы совсем не такие неблагодарные как ты думаешь. Просто совесть не позволяет нам съесть эту рыбу. У этой рыбы-матери было всего двое детей, и она отдала их тебе. Ты не должен был принимать такой бесценный дар. Тебе надо было сжалиться над ней и вернуть хоть одного детеныша. Но ты не сделал этого. И будешь наказан. Рыба-мать страдает теперь, вот почему мы не стали кушать. Кечал горько раскаивался в своей ошибке. Но что он мог сделать. Зажаренных рыб не вернуть к жизни. Погоревал Кечал, погоревал и пошел к морю мыть руки. Но только он опустил их в воду, волшебное кольцо соскользнуло с пальца и исчезло в море. Сколько ни искал его Кечал, найти не мог. Наконец начало темнеть. Он развернул ковер-самолет и решил вернуться домой. Собака с кошкой сказали ему:
— Братец, ступай домой, а мы здесь погуляем, авось удастся найти кольцо.
Кечал улетел, а они остались. Долго ли ходили они по берегу моря, мало ли, вдруг видят, пришел старик-рыбак, закинул в море сеть, подождал и начал тянуть. Тянет-потянет, напружился весь, жилы на лбу вздулись, а вытянуть не может. Собака с кошкой бросились ему помогать, вцепились когтями и зубами в сеть. Кое-как вытащили. И оказалась в сети огромная рыба. Старик разрезал ей живот, внутренности отдал собаке и кошке, которые так помогали ему. Начали они грызть внутренности, вдруг наткнулись на кольцо, то самое, волшебное. От радости они забыли о голоде и со всех ног кинулись к Кечалу. Прибежали, отдали кольцо и рассказали все, как было. Взял Кечал кольцо, погладил кошку и собаку и дал им есть. А потом и говорит:
— О волшебное кольцо, многого я не прошу у тебя. Только один дворец. И чтоб выложен он был из золотых и серебряных кирпичей. А башни его чтоб достигали облаков. Больше мне ничего не надо. Только сказал он это, как раздался грохот и перед его глазами вырос дворец такой красивый, что и во сне Кечалу не снилось. Бабушка только руками всплеснула и принялась расспрашивать внука, откуда в руках его такая сила. Рассказал он ей о встрече с дивами, о ковре-самолете и волшебном кольце, о том, как помогли ему кошка с собакой. Заплакала старуха от радости, что не будут они больше нищенствовать, что не надо ей день и ночь шерсть прясть да чулки вязать.
Стали они жить да поживать в новом дворце, и молва о нем разнеслась по всему свету, пока не докатилась до самого шаха. Позвал шах своего визиря и говорит:
— О мой мудрый визирь, слыхал я, будто у Кечала роскошный дворец, мой собственный по сравнению с тем похож на сарай. Визирь ответил, опустив глаза:
— Мой великий шах, как ни горько, но, кажется, правдива эта молва. И я слыхал об этом дворце.
— Так что же ты медлишь, о мудрый визирь? Узнай, где живет этот нечестивец, как удалось ему построить такой дворец. Но этого мало. Ты должен отобрать этот дворец у Кечала.
Визирь ответил:
— О мой шах, чтобы раскрыть тайну, нужна ведьма.
Тут же шах отдал приказ найти ведьму и немедленно доставить ее во дворец. Однако, когда ведьму привели, шах в ужасе отшатнулся, такая она была противная. Глаза косые, рот кривой, ноги колесом, на спине горб, а лицо такое хмурое, словно она злилась на весь род людской. Когда прошло удивление, шах повернулся к своему первому визирю.
— О мой мудрый визирь, да это же калека. Какой от нее толк? Она и на ровном-то месте спотыкается... Вместо визиря с поклоном ответила сама ведьма:
— О великий и могущественный шах, не гляди на мое лицо, ты еще увидишь, на что я способна. Испытай меня. Прикажи, что твоей душе угодно — все исполню.
Шах недоверчиво пожал плечами, однако сказал:
— Быть по-твоему. Проверю-ка я тебя на деле. Говорят, где-то в моих землях далеко-далеко отсюда живет нищий Кечал со своей старой бабкой. И вдруг откуда ни возьмись появился у него дворец, да такой, что теперь мои шахские покои стали похожи на сарай. Ты, старая, должна найти Кечала, выведать его тайну и сделать так, чтобы я мог отобрать у него этот дворец.
Ведьма рассмеялась:
— И это все?
Шах удивился:
— Тебе мало?
Старуха скривила губы:
— Да сохранит тебя аллах. Такие дела для меня сущий пустяк, легче легкого. Я узнаю все, что ты хочешь. Но только знай, великий и могучий, даже для шаха я ничего не делаю даром.
— Чего же ты хочешь, старая? — недовольно спросил шах. Он не привык, чтобы с ним разговаривали так дерзко.
— Золота!
— Ладно, будет тебе золото. — И он швырнул ей целую пригоршню монет. — Но, если не справишься с задачей, не сносить тебе головы.
При виде золота глаза ведьмы расширились и заблестели как у кошки, которая поймала жирную мышь. Даже угроза отрубить голову в случае неудачи не могла омрачить ее радости.
Пришла ведьма домой, села в большой глиняный кувшин, в котором творила все свои злые дела, повернула ручку кувшина вниз и в тот же момент с грохотом и треском взлетела в небо. Летела она, летела, долго ли, коротко ли, наконец увидела вдали большой чертог. Он блестел, как солнце, озаряя ярким светом все вокруг. Повернула она свой кувшин ко дворцу. Опустилась на самой окраине города, среди лачуг. Потихоньку выбралась из кувшина, пригладила волосы, в руки взяла посох и четки и пошла ко дворцу. Долго она стояла, притаившись за деревом, все высматривала и наконец увидела, что бабушка Кечала на балконе. Ведьма тут же выбралась из своего укрытия и пошла, но под самым балконом вдруг сделала вид, что подвернула себе ногу и начала притворно стонать. Бабке Кечала стало жаль бедную больную старуху. Велела она слугам привести ее в дом. Та сначала для виду поломалась, но потом согласилась. Ведьме только этого и надо. Говорят же: что может пожелать слепой? Два глаза. Едва слуги привели ее, бабка Кечала спросила:
— Сестрица, куда путь держишь?
Ведьма льстиво ответила:
— Спасибо тебе, добрая женщина, за помощь и привет. Я бедная одинокая старуха. Ни души родной у меня нет, ни кола, ни двора. Спасибо, добрые люди, как ты, дают мне поесть, и я кое-как перебиваюсь. Но вот уже несколько дней во рту у меня маковой росинки не было. Ноги подкашиваются. Вот я споткнулась о камень и упала.
Бабка Кечала совсем разжалобилась. Ведь еще так недавно она и сама никогда не наедалась досыта. Она велела слугам подать самые вкусные кушанья. Ведьма досыта поела, а потом разболталась, стала плести всякие были и небылицы и наконец заморочив бедной старухе голову, улучила момент и спросила:
— Сестрица, я вижу, ты очень хорошая женщина. Прости ты мне мое любопытство, но я не могу не спросить тебя вот о чем. Столько добра, такой роскоши нет и у самого шаха. Откуда же твой внук добыл все это? Ведь ты говоришь, вас только двое на всем белом свете.
Бабка Кечала пугливо оглянулась по сторонам и, понизив голос, ответила:
— Вижу, ты добрая женщина, поэтому я открою тебе нашу тайну. Только смотри, сестрица, это строго между нами, ты первый человек, которому я рассказываю. Скоро вернется домой мой внук. Ты увидишь у него на пальце кольцо. Знай же, это кольцо — волшебное. О чем бы ни попросил его владелец, желание тут же исполнится. Но это еще не все. Вот на тот зеленый ковер можно встать и сказать: «О волшебный ковер-самолет, вези меня туда-то...» Ковер, как птица, поднимется в небо и понесет человека, куда он хочет. Мы были самыми бедными в нашем городе. И все богатство, и этот дворец, и всю эту роскошь дали нам кольцо и ковер.
Так ведьма выведала тайну Кечала. Но ей мало было этого. Она решила остаться во дворце на ночь, дождаться хозяина, а там видно будет. Может, удастся выполнить и второй наказ шаха. Поэтому, плетя свои были и небылицы, она хваталась то за ушибленную ногу, то за голову и без конца охала и ахала: — Ох, как болит голова! Куда же я пойду на ночь глядя? Так она ныла, пока бабка Кечала не предложила:
— Не печалься, сестрица, места во дворце много, переночуешь у нас, а утром пойдешь дальше.
Гостья от радости обняла бабку, принялась целовать.
— Да пошлет тебе аллах счастье. А я-то все думаю, куда мне деваться, когда все так болит.
Наконец пришел Кечал. Ведьма не сводила глаз с кольца, сверкавшего у него на пальце. Пришло время ложиться спагь. Гостья и хозяева устроились в самой большой комнате. Ей постелили у двери, а Кечал и бабка улеглись в своих углах.
Среди ночи ведьма встала, посыпала обоих сонным порошком, чтоб не проснулись от шума, стянула с пальца Кечала кольцо, встала на волшебный ковер-самолет, который лежал на полу, и сказала:
— О волшебный ковер-самолет, перенеси меня и этот дверец па землю нашего шаха. А Кечал и старуха пусть останутся здесь.
Не успела ведьма произнести заклинание, как ковер взвился ввысь и в мгновение ока дворец и ведьма оказались в шахской столице. Схватила старая кольцо и ковер и отправилась к шаху.
— Вот тебе кольцо, а вот и ковер. А теперь встань и выгляни в окно. Вон он, дворец. Можешь осмотреть.
Шах позвал визиря, и вместе пошли они осматривать дворец. Такого чудесного чертога не было еще ни у одного шаха на земле.
А тем временем Кечал проснулся и в ужасе увидел, что нет ни дворца, ни ковра, ни кольца. А лежат они вдвоем с бабкой на дырявой циновке в своей старой лачуге. Тут он сразу понял, кто была вчерашняя гостья. Пригорюнился он, призадумался, потом и говорит:
— Бабушка, напряди-ка шерсти, свяжи чулки и продай соседям. А я пойду на базар, куплю хлеба и лука. Бедная старуха снова, как в старые времена, вытащила веретено, напряла немного ниток, связала носки и продала, а деньги отдала внуку. Так с того дня и пошло.
Но однажды собака и кошка договорились как-нибудь помочь Кечалу.
— Он спас нас от смерти, — сказала собака. — А теперь наш долг сделать ему добро. Мы должны найти и ковер-самолет и волшебное кольцо.
— Правильно, — согласилась кошка.
И ранним утром они пустились в путь. Кошка бежала впереди, а собака не отставала от нее ни на шаг. Сорок дней и сорок ночей они шли так быстро, что даже птица не смогла бы их нагнать, переплыли много рек, перевалили через много гор. Наконец добрались они до города, где стоял дворец, выложенный из золотых и серебряных кирпичей.
Но сколько ни заглядывали собака и кошка в двери и окна, сколько ни искали, а не нашли ни одной щелочки, через которую можно было проникнуть во дворец. С большим трудом им удалось разглядеть, что шах спит, а летающий ковер расстелен перед его троном. Только кольца не было видно, а уж его-то нельзя было не заметить. Это кольцо имело еще такое свойство, что всегда светилось, как солнце. И вдруг кошка увидела, что каждый раз, когда шах выдыхает воздух, изо рта его вырывается сноп света. Хитрая кошка тут же догадалась, что шах спрятал кольцо под языком. Она сказала об этом собаке, и они стали думать и гадать, как бы проникнуть во дворец, выкрасть ковер и кольцо. Вдруг, на счастье, кошка заметила, как из-за двери выскочила мышка. Она проворно схватила мышку, но та залилась горючими слезами:
— Заклинаю тебя молоком твоей матери, не ешь меня. У меня дети голодные и холодные, я несу им поесть. Отпусти меня, кошка, умоляю...
Кошка подумала и сказала:
— Выполни мое условие — я не стану тебя есть.
— А какое условие? — оживилась мышь.
— Ты должна прогрызть дыру, чтобы я вместе с тобой могла пройти во дворец. Потом ты достанешь кольцо, которое шах прячет под языком. Когда это кольцо попадет ко мне, я отпущу тебя. Ни один волосок не упадет с твоей шкурки.
Мышка приложила лапку к глазам в знак того, что принимает все условия, и сказала:
— Я согласна. Мне это ничего не стоит.
В пять минут она прогрызла огромную дыру в двери. Вместе с кошкой они пролезли во дворец. Кошка тут же взобралась на дверь и отодвинула засов. Дверь чуть приоткрылась. Шах крепко спал в своей постели. Кошка быстро свернула ковер и отнесла его собаке. Потом она вернулась в комнату, где мышка, пробелов по тахте, взобралась на грудь шаха и тихонько пощекотала хвостом ему нос. Шах чихнул, и кольцо выпало изо рта. Кошка подхватила кольцо, поблагодарила мышку и ушла. Сели они с собакой на ковер и полетели домой. Отдали Кечалу ковер и кольцо. Он тут же попросил:
— О мое волшебное кольцо, верни мне мой дворец из золотых и серебряных кирпичей.
Не успел он сказать эти слова, вместе с бабкой, кошкой и собакой опять оказался во дворце. Уж то-то было радости и веселья.
С того дня кошка с собакой охраняли дворец, не подпуская к нему ни одного человека. А Кечал жил-поживал во дворце из золотых и серебряных кирпичей да добро наживал.
Оставим их здесь и посмотрим, что сталось с шахом, когда он проснулся и обнаружил, что нет ни ковра, ни кольца. Отчаянию его не было предела. Он поднял страшный шум, собрал всех своих придворных и велел визирю опять что-нибудь придумать. Но визирь только развел руками:
— О великий и могущественный шах, теперь уж никто тебе не поможет. Кечал понял, как мы обманули его. Теперь он очень осторожен, поэтому лучше успокойся и живи в своем дворце. А он пусть живет в своем.
Как ни упрямился шах, но ничего не мог сделать. Внял он визирю и оставил Кечала в покое.
Благодарные животные
Латышская сказка
Жил на свете богатый крестьянин, звали его Петерис. Был у него батрак, тоже Петерис. Чтобы их не путать, люди называли хозяина большой Петерис, а батрака — малый Петерис. Уже лет десять верно прослужил батрак хозяину, но не получил еще ни полушки.
Подал за это малый Петерис на хозяина в суд. Суд не смог их помирить, поэтому дело перешло в другой суд, потом еще выше, пока не дошло до самого короля. И вот король назначил день, когда и хозяин, и батрак должны предстать пред его судом.
В назначенный день рано утром отправились оба Петериса в столицу. Прошли они немного, и видит малый Петерис: муравей на дороге. Он уже было наступил на муравья, да тот взмолился:
— Пожалей меня, не дави. Я тебя за это отблагодарю.
Пожалел малый Петерис муравья и пошел дальше. Прошли несколько верст, видят: пчела в воду упала, совсем уже захлебывается, просит прохожих, чтоб ее вытащили.
Хозяин на нее даже не взглянул, а батрак подошел и вытащил пчелу из воды. Поблагодарила пчела малого Петериса от всего сердца и обещала помочь в беде.
Наступил полдень. Уселся большой Петерис на обочине и за еду принялся. Малый Петерис тоже проголодался, да есть ему было нечего. Вдруг увидел он голубя на дереве. Взял палку и хотел было убить его. Но голубь стал так жалобно просить пощады, что малый Петерис пожалел его. Наелся хозяин, и пошли они оба дальше, пока не пришли к королю.
Король тут же призвал их к себе и велел поведать ему свои жалобы. Видит хозяин, что, пожалуй, батрак выиграет дело, и наговорил на малого Петериса, будто тот похвалялся в два счета весь хлеб в королевской риге обмолотить.
Поверил король большому Петерису, приказал отвести батрака в ригу, где было много хлеба, и двери закрыть: пусть себе молотит. Опечалился малый Петерис, не знает, как горю пособить. Вдруг приполз к нему тот самый муравей, которого Петерис пожалел, и спрашивает, отчего он невесел.
— Не с чего мне быть веселым, — отвечает малый Петерис, — король велел мне обмолотить весь этот хлеб. Если не исполню королевской воли, несдобровать мне.
— Не печалься, — говорит муравей, — я тебе помогу. Ложись себе спокойно спать и ни о чем не думай!
Послушался его малый Петерис и лег спать. Пока он спал, в ригу сбежалось множество муравьев. Выбрали они из колосьев все зерно и ссыпали в мешки, а солому и мякину перетаскали в сарай. Проснулся малый Петерис, глядит: все уже сделано.
Король очень удивился, узнав об этом. Но большой Петерис опять наговорил королю на батрака, будто тот похвалялся построить через реку восковой мост, да такой, что по нему королевская карета проедет.
Поверил король хозяину и приказал малому Петерису к полудню мост построить, не то не сносить ему головы.
Опечалился малый Петерис, пришел на берег реки и не знает, как горю пособить. Но тут прилетела к нему пчела, та самая, которую он из воды вытащил, и спрашивает, отчего он невесел.
— Не с чего мне быть веселым, — отвечает малый Петерис. — Приказал мне король строго-настрого до полудня через эту реку восковой мост построить, не то не сносить мне головы.
— Не печалься, — говорит Петерису пчела. — Я тебе помогу. Ложись себе спокойно спать и ни о чем не думай.
Послушался ее малый Петерис и лег, но никак заснуть не может — уж очень ему есть хочется. Вдруг подлетает к нему голубь и спрашивает, отчего он невесел.
— Очень я голоден, — отвечает Петерис.
— Подожди немного, — сказал голубь и улетел куда-то.
Вскоре он вернулся и принес много вкусной еды и питья.
Наелся, напился Петерис, приободрился немного, а потом лег и крепко заснул. А когда проснулся, восковой мост через реку был уже готов.
Тут и король пришел, на чудесный мост не надивится, не нарадуется. Похвалил он малого Петериса за умение и приказал щедро его наградить. А большому Петерису король велел расплатиться с батраком за все годы. Слугам же своим приказал хорошенько отлупить обманщика.
Доброе сердце дороже красоты
Сказка Тихого Дона
Жил как-то на берегу Тихого Дона добрый казак, и была у него любимая дочка Груня. Некрасива лицом была девушка да и горбата. Еще маленькой упала она с крыльца, ударилась спиной о ступеньку, с тех пор и рос у нее горб на спине.
Зато сердце у Груни было – сто лет ищи по всему Дону, не сыщешь такого! Увидит, как старушка воду с трудом несет, подбежит, подхватит ведра, поможет. Несет старичок вязку дров – шагу лишнего не даст ему ступить Груня: возьмет дрова и сама донесет куда надо. Каждого путника накормит, напоит, спать уложит да еще в дорожную сумку сала, лепешек положит: пригодится, мол, в дороге. За всю свою жизнь никого не обидела Груня.
Любили люди девушку за ее сердце доброе. Мать Груни давно померла, и решил отец новую жену в дом взять.
А уж что казак решит, то сделает.
Привел он в дом жену новую, а у нее тоже дочка была, одних лет с Груней. Улитой ее звали.
Уж до чего красива была Улита! Длинные косы, как вороново крыло, брови, словно стрелы, лицо белое, румяное, сама стройная, как березка. Ищи такую красоту по всему свету – не найдешь.
Да было одно лихо у девушки: сердце у нее злое было, лютое. Увидит, бывало, что старушка седая идет, на палку опирается, еле ноги передвигает, подойдет к ней Улита и ну смеяться, насмехаться:
– И чего ты, бабушка, живешь до сих пор, – спрашивает злая девушка. – Чего ты до сих пор свет коптишь? Кому ты нужна, старая?
Посмотрит на нее старушка, остановится, слезу от обиды ладонью смахнет, покачает головой и пойдет дальше.
А Улита уже к древнему старичку бежит, толкнет его, будто невзначай, посмеется над ним.
А то пойдет на реку, поймает маленькую рыбку, бросит ее на горячий песок и смотрит, как бьется рыбка, задыхается, от боли корчится.
Сразу же невзлюбила Груню злая Улита. Уж как только она не издевалась над бедной Груней! То за косу ее дернет, то ущипнет больно, то привяжет полотенцем к своей спине подушку и начнет показывать, как горбатые ходят.
Забьется в темный уголок Груня, плачет тихонько, никому не жалуется.
А мачеха увидит Груню в слезах – и ну попрекать:
– Ах ты, лентяйка такая-сякая, только и знаешь, что плакать да рыдать. И чего ты не помрешь, убогая?
Еще сильнее плачет Груня, а все молчит.
…В ту пору казаки войну с врагами вели, и случилось так, что ехал на войну казак молодой мимо дома их. Остановил он коня и крикнул:
– Люди добрые, нельзя ли у вас коня напоить да самому с дороги отдохнуть?
Проходила в это время по двору красавица Улита, взглянула на казака сапоги у него в пыли, лицо бородой обросло, красоты мало в нем, и сказала:
– Негде у нас коней привязывать, проходи, служивый, дальше.
А Груня выскочила из куреня, коня напоила, казаку помыться дала, чистое полотенце принесла, отвела казака в горницу, накормила, на чистую кровать спать уложила, а сама села в головах, сидит – мух отгоняет.
Залюбовалась Груня красотой казака: чуб казачий на белый лоб падает, от длинных ресниц тень на белые щеки ложится, грудь богатырская, как волна, вздымается.
Положила Груня тихонько руку свою на белый лоб молодца, а казак во сне взял Грунину руку и поцеловал крепко. Испугалась Груня, отдернула руку, а на том месте, где поцеловал казак, горит рука, как огнем обожженная.
Поспал-поспал казак, встал поутру, попрощался с Груней, сел на своего быстроногого скакуна и умчался.
Опять живет Груня в тоске да в обиде, живет – ни на кого не жалуется, вспоминает часто казака-молодца, вспоминает да горько вздыхает:
– Где мне, уродине несчастной, о добром молодце думать? Собаки и те боятся смотреть на меня…
Вот год проходит, два проходят, прогнали казаки-воины врагов с Тихого Дона, идет обратно войско казачье с песнями, с шутками-прибаутками, идет люди радуются, зазывают казаков доброй браги откушать, белого калача отведать.
А к Груниному отцу заехал самый главный командир из войска их. Молод он был, красив и очень храбр – о геройстве его уже на Дону песни пели. Пошел он на войну простым казаком, а стал командиром главным.
Мачеха Грунина свою дочку Улиту наряжает, косы ей заплетает, на руки билезики – красивые браслеты – надевает. Еще краше становится Улита. Взглянешь на нее – глаз не отведешь.
А Груня полы моет, на стол кушанья подает, брагу ставит.
Вот сели все за стол, взял командир казачий кубок, крепкой бражкой наполненный, поднял его и повел такую речь:
– Шел я когда на войну с ворогами, притомился с дороги да и зашел в курень казацкий отдохнуть. Лег я спать, и приснился мне сон такой: пришла в горницу девица, села возле меня и сидит, смотрит на меня, сон мой сторожит.
Добрая эта девица была, а какая она лицом – не ведаю. Крепко спал я тогда и запамятовал. Встал я поутру, оседлал коня и уехал. Еду и диву дивуюсь: «Никогда во мне силы молодецкой такой не было! Встретил бы горы тогда – горы свернул. Откуда, думаю, сила эта богатырская во мне?» Повстречалась мне тогда старушка древняя, остановила меня и молвила:
«Едешь ты, казак, Тихий Дон от ворогов защищать, и быть тебе большим воином. Никто тебя не одолеет, никто не осилит. А сила в тебе – от сердца девицы перешла, от доброты ее. Запамятовал ты, добрый молодец, как поцеловал ты руку девицы той. А быть тебе добрым мужем девицы той. И найдешь ты ее так: на правой руке у нее будет отметинка, и не исчезнет она у нее до тех пор, пока ты не найдешь свою суженую. Лучшей невесты не ищи, ласковое сердце – дороже красоты».
– Сказала так старушка, поклонилась и пошла. С тех пор и ищу я свою суженую, нет мне в сердце покоя. Найду ее – в ноги поклонюсь ей за то, что силу она мне такую дала, и будет она мне женою верною.
Пока говорил так казак, встала Груня, вышла на крыльцо, села, сидит, думу думает. Узнала она того казака, который ей руку целовал, а признаться не может ему: куда ей такой добру молодцу сказываться!
Сидит она пригорюнившись, сидит, вдруг слышит – Улита зовет ее. Подошла к ней Груня, а Улита спрашивает:
– А чего это у тебя, сестрица, правая рука всегда перевязана?
Смутилась Груня, покраснела и отвечает:
– Рубила я дрова да топором и ударила. Никак вот не заживает рука…
А Улита уже догадалась обо всем, злые глаза так и бегают, сердце щемит от зависти.
– А чего ты встала из-за стола, сестрица? – спрашивает она Груню.
– Пить мне захотелось, Улита.
– А иди сюда, я тебе дам водицы, сестрица, – говорит Улита.
Подошла Груня к ней, взяла чашку с водой, выпила и упала замертво: подсыпала ей Улита яду крепкого, смертного.
Схватила ее Улита, оттащила в чулан, бросила, а сама сделала себе на правой руке такую же отметинку, какая у Груни была, обмотала тряпкой и пошла опять в горницу.
Увидал ее обмотанную руку молодой казак, спрашивает:
– А что это у тебя, девица? Аль поранила где, аль ушиблась?
Подошла Улита к нему и говорит:
– Я та самая девица, которой ты руку поцеловал. Вот и отметинка на руке, не заживает с тех пор. Забыл ты, добрый молодец, как сидела я около тебя, сон твой сторожила…
Обрадовался казак, велел все войско свое собрать, свадьбу готовить. Собрались на свадьбу воины, все люди служивые, пришли старики, старухи и дети малые. Начался тут пир горой.
День гуляют казаки, два гуляют, а на третий день входит в горницу старушка древняя, волосы, как нитки серебряные – седая вся. Вошла, посохом о пол стукнула и так молвила:
– Шла я, старая, через леса и горы, через луга и пашни и пришла вовремя: не кончилась еще свадьба, не свершилось еще дело злое.
Взяла она командира казачьего за руку, привела в чулан, а там лежит Груня, лицо у нее посинело, страшное стало.
Брызнула старушка на Груню живой водой, открыла глаза девушка, а в глазах столько доброты, будто от самого сердца идет.
Узнал тут казак девушку, обнял ее и сказал:
– Доброе сердце дороже красоты. Будешь ты женой моей верной, девица, буду я любить и жалеть тебя до самой смерти.
Пришли они в горницу, поклонились старому казаку, отцу Груниному, сели за стол, крепкой бражки выпили.
А старушка подошла к Улите и сказала:
– Нельзя с таким сердцем с людьми жить, злая девица. Будешь ты отныне ползать по дну Тихого Дона, и не знать тебе ни добра, ни ласки человеческой. А за то, что смеялась ты над горем людским, – будешь ты всегда горб на себе носить.
Сказала так старушка, ударила ее посохом своим – и превратилась злая Улита в маленькую улитку-горбатку.
А потом обернулась старушка к Груне, дотронулась до нее своей рукой и сказала:
– А ты, девица, доброе сердце, будь такой же красивой, как и доброй.
И стала Груня такой красавицей, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Обнялись они с молодым казаком, поклонились старушке, чарку бражки крепкой ей поднесли, спасибо сказали.
И стали они с той поры жить-поживать, детей растить, да старых людей уважать.
А улитка-горбатка так и ползает с тех пор по дну Тихого Дона да в озерах синих, в реках прозрачных.
Ползает и не знает ни добра, ни ласки человеческой.
Кто ждет, чтоб вишни падали в рот, тот до добра не дойдет
Молдавская сказка
Жил как-то ленивый человек, такой ленивый, что даже покрылся плесенью. Ждал, чтобы вишни сами ему лезли в рот, а потом чтобы кто-нибудь их разжевал. А когда нападает на человека лень, бедность ему на шею садится. Когда он дошел, что называется, до ручки, что надумал лентяй? Пойду-ка, решил он, к Доброй Волшебнице, пусть даст мне другую долю; что-бы я не работал больше, а были бы только праздники и один лишь рабочий день, и в тот день чтоб была свадьба.
Взял он котомку на палку и пошел искать счастья. Шел сколько, шел и, проходя через лес, встретил волка — худого и лысого, хуже некуда.
— Куда держишь путь, добрый человек? спрашивает волк.
— К Доброй Волшебнице за долей иду, пусть скажет, как мне счастливо жить на свете.
-Раз уж ты к Доброй волшебнице идешь, спроси ее, — взмолился волк, — как мне быть, что сделать, чтобы волосы у меня отросли, а то сроду на мне волос не было.
— Ладно, волк, я спрошу!
Пошел лентяй дальше, видит виноградный куст с увядшими желтыми листьями.
— Ты куда, добрый человек? — спрашивает виноградный куст человеческим голосом.
— К Доброй Волшебнице.
— А зачем?
— Просить другой доли, счастливой, чтобы мне не работать больше, чтобы жить, как бояре живут, не заботясь о завтрашнем дне.
— Раз уж ты к Доброй Волшебнице идешь, спроси у нее, как мне быть, что делать, чтобы выросли у меня новые листья.
— Спрошу, почему не опросить, — сказал лентяй и отправился дальше. Приходит он к реке. И вот из воды выходит большущая рыба с огромным зобом. Сделала рыба путнику знак.
— Подайся поближе, добрый человек. Подошел лентяй.
— Куда путь держишь?
— К Доброй Волшебнице.
— Зачем?
— За счастьем своим, узнать, как дальше мне жить.
— Если будешь у Доброй Волшебницы, спроси, как мне быть с моим зобом, а то он с каждым днем пухнет.
— Хорошо, спрошу.
Идет лентяй дальше и видит в лесной прогалине источник, а у источника красавицу девушку в белом платье, с венком из цветов на голове.
— Кто ты, добрый человек?
— Я бедный странник.
— А куда идешь?
— К Доброй Волшебнице.
— Долго ли шел, пока меня встретил?
— Долго.
— И кого ты в пути видел?
— Лысого волка видел, вот кого!
— И что тебе волк оказал?
— Когда он узнал, куда иду, попросил разузнать, как ему быть, что делать, чтобы волосы отрастить.
— Скажи ему, пусть он сожрет сердце бездельника и лентяя, и тогда у него волосы отрастут. И кого ты еще видел?
— Виноградный кует с увядшими листьями. Просил он меня узнать, как ему быть, что сделать, чтобы выросли новые листья и чтоб больше они не сохли.
— Передай ему, что у его корней закопали когда-то, давным-давно, кувшин с золотыми, и если найдется кто-нибудь, кто выкопает и уберет кувшин от его корней, то вырастут новые листья и куст покроется гроздьями. А еще кого видел?
— Рыбу большую с распухшим зобом. Просила меня узнать, как ей быть, что делать, чтоб избавиться от болезни.
— Зоб у нее набит драгоценными каменьями. Если найдется кто-нибудь, кто зоб разрежет и вытащит камни, полегчает ей.
— Я ей скажу.
— А теперь отправляйся обратно.
— Как это обратно? Я же сюда за счастьем пришел.
— Ступай обратно по тому же пути, по которому прибыл, и встретит тебя твое счастье в пути. Если есть у тебя голова на плечах, заживешь счастливо, а нет — пеняй на самого себя.
Пошел лентяй обратно. Идет, идет и пришел к рыбе. Опрашивает его рыба:
— Ну, что сказала тебе Волшебница?
— Сказала, что зоб твой набит драгоценными каменьями и что если найдется кто-нибудь, кто зоб твой разрежет и вытащит эти камни, избавившись от беды.
Стала рыба его молить:
— Окажи, добрый человек, услугу, разрежь мне зоб, вытащи драгоценные камни и возьми себе их в награду.
— Нет, — отвечает лентяй, — я пойду, меня в пути счастье ждет, и всего у меня будет вдоволь и без тебя.
Как сказано: сильнее леность, чем бедность.
Пошел он дальше. Идет, идет, и вот уже виноградный куст веткой ему машет, чтобы остановился.
— Ну, как, человек добрый, побывал у Волшебницы?
— Побывал!
— И что она оказала?
— А вот что. У корней твоих закопан кувшин с золотыми, он мешает корням твоим разрастись, оттого ты и чахнешь.
— Если так, будь добр, выкопай кувшин с золотыми и возьми все себе. И мне услугу окажешь, и сам не будешь внакладе.
— Нет, — отвечает лентяй, — зачем мне землю рыть, уставать, лучше пойду, меня в пути счастье ожидает, и всего будет у меня вдоволь и без тебя. Пошел он дальше. И вот уже встречается ему снова волк.
— Ну как, видел Волшебницу?
— Видел.
— И что она сказала? Как мне волосы отрастить?
— Сказала, что должен ты для этого сожрать сердце бездельника и лентяя.
— А еще что ты видел, что слышал? Где побывал?
— Многое видел. Видел увядший куст виноградный. У его корней кувшин с золотыми закопан, мешает ему расти. Просил он меня выкопать деньги и взять их себе, а мне они ни к чему. Все равно меня счастье в пути ожидает, и будет у меня всего вдоволь.
— И еще кого видел?
— Видел большущую рыбину с раздутым зобом, полным драгоценных камней. Просила меня рыба разрезать ей зоб, выгнуть те камни и тем ее от беды избавить. Но я торопился и дальше пошел.
Подумал, подумал волк. Кого лень обуяла, решил он, ума у того мало.
— Ленивей тебя и глупей никого не знаю, — сказал он. — Не потрудился выкопать кувшин с золотыми, не стал резать рыбий зоб, чтобы вытащить драгоценности. А ведь мог с этим богатством до самой смерти жить-поживать, не зная забот.
Кинулся вола на лентяя и сожрал его без остатка.
С той порой говорят: кто ждет, чтобы вишни падали в рот, — до добра не дойдет.