Сказка про приключения

Приключения Гулливера

Жил-был однажды в Англии врач по имени Гулливер. Как-то в городе Бристоле он сел на корабль «Антилопа», который направлялся в Восточную Индию. Ночью внезапно начался сильный шторм. Корабль пошёл ко дну. Гулливер, ухватившись за деревянную доску, всю ночь боролся с волнами.

На рассвете море успокоилось, и Гулливера течением вынесло на песчаный берег. Совершенно выбившись из сил, он уснул глубоким сном. Когда Гулливер проснулся, солнце стояло высоко в небе. Он прикрыл глаза и хотел было поднять руку, чтобы защититься от солнца, но её что-то удерживало. Не смог он пошевелить и другой рукой. Гулливер попытался поднять голову — ничего не получилось. Ноги тоже не двигались.

Вокруг себя он слышал смутный шум, однако не мог видеть ничего, кроме неба. Неожиданно что-то живое задвигалось по его ноге, пробралось на грудь и приблизилось к подбородку. Опустив глаза, Гулливер с удивлением обнаружил, что перед ним стоит маленький человечек в ярких одеждах, ростом не более пятнадцати сантиметров, вооружённый луком и стрелами.
С большим трудом Гулливеру удалось освободить правую руку и повернуться на бок. Он взял в руку крошечное создание, стоявшее перед ним, и, освободив вторую руку, попытался объяснить ему, что очень хочет пить. Маленький человечек пронзительно свистнул, и очень скоро появились повозки, гружённые бочками с отличным вином. Гулливер осушил более пятидесяти таких бочек. Затем ему дали караваи хлеба. Каждый был величиной не более ружейной пули. Всё это время Гулливер осторожно держал в руке солдатика-заложника, который, похоже, был их командиром. Теперь и Гулливер, и маленькие человечки поняли, что никто из них не замышлял ничего дурного. С помощью жестов человечки дали Гулливеру понять, что он должен встать и следовать за ними. Страна, которую увидел Гулливер, была миниатюрной — по размеру этих маленьких созданий. Они вошли в город, и Гулливера, двигавшегося с большой осторожностью, привели к башне, где его ожидали люди, весь вид которых показывал их важность. Среди них был сам император. Несколько раз в большой рупор с башни произнесли слово «Лилипутия». Гулливер понял, что так называется эта необычная страна. Ему указали на здание, которое лилипутам должно было казаться огромным. В этом здании и решено было поместить Гулливера. Он позволил заковать себе ногу в цепи. Вскоре Гулливер оправился после кораблекрушения и был доволен, что остался жив, пусть даже при таких странных обстоятельствах. Лилипуты приносили ему разнообразную пищу. Со временем они научились общаться с помощью больших плакатов, на которых Гулливер и местные мудрецы по очереди писали большие буквы, каждый на своем языке. С императором Лилипутии у Гулливера установились неплохие отношения. Огромная толпа любопытных каждый день приходила посмотреть на Гулливера, и каждый приносил в подарок какое-нибудь угощение. Однажды Гулливер захотел удивить всех холостым выстрелом из своего пистолета. В тот момент он не осознавал, что это сильно повлияет на его судьбу. Во время кораблекрушения Гулливеру удалось спасти саблю, пистолет, часы, маленький дневник, бритву, несколько монет и старый гребень. Император захотел узнать, как Гулливер пользовался всеми этими предметами. Особенно впечатлило императора, как Гулливер одним взмахом сабли срубил сразу несколько деревьев.Когда Гулливер начал понимать язык лилипутов, он узнал, почему многие из них всегда были вооружены. По ту сторону моря находился остров под названием Блефуску, жители которого с давних времен были врагами лилипутов. Лилипутия неоднократно отражала нашествия блефускуанцев.
Однажды к Гулливеру прибежал гонец императора и сказал, что сам император желает говорить с ним. Гулливер, разумеется, остался ждать императора во дворе, потому что войти во дворец ему не позволяли его размеры. Император объяснил Гулливеру, что скоро стране придётся воевать. Разведчики донесли ему, что флот Блефуску
готовится напасть на Лилипутию.
Император спросил Гулливера, готов ли он помочь лилипутам отразить нападение врага. Гулливер согласился, но при двух условиях: чтобы всё обошлось без жертв и чтобы в случае победы император помог Гулливеру возвратиться на родину. Оба эти условия были приняты. Тогда Гулливер попросил, чтобы ему точно объяснили, где находится остров Блефуску и его порт. Затем он распорядился измерить глубину моря вокруг острова.Узнав, что в самых глубоких местах вода доходит ему до пояса, он начал готовить план нападения. Дождавшись, когда выдался очень туманный день, Гулливер вброд достиг порта Блефуску. Здесь он, ко всеобщему ужасу островитян, снял с якоря все корабли и потопил их в открытом море.

Наконец Лилипутия могла спать спокойно! Гулливер думал, что теперь, наконец, император освободит его. А император и не думал выполнять обещание. Он подарил Гулливеру чёрную шляпу, над которой трудились двадцать четыре портных. Гулливер стал слишком ценным для императора, который теперь уже мечтал подчинить себе Блефуску. Командир лилипутов, первым нашедший Гулливера на берегу, сказал ему: — Если ты не сделаешь так, как желает император, он прикажет отравить тебя! Гулливер испугался. Яд был тем оружием, от которого у него не было защиты. Поэтому он решил бежать. В один прекрасный день Гулливер погрузил все свои вещи на корабль и, таща его за собой, пошёл к острову Блефуску. Он тут же стал просить встречи с королём острова, которому так объяснил причину своего поступка: — Пока я буду с вами, Лилипутия не посмеет напасть на вас. А вы за это должны помочь мне вернуться в мою страну. Король Блефуску никак не мог поверить в такой поворот событий, особенно теперь, когда флот его был разбит. Гулливера с радостью приняли в Блефуску, и когда он попросил о помощи, ему все охотно стали помогать. Первым делом Гулливер распорядился осмотреть все берега острова. Ему должны были докладывать обо всех обломках, найденных на берегу после шторма. В конце концов эти поиски дали совершенно неожиданный результат. Недалеко от утёса был найден остов шлюпки, выброшенной на берег во время шторма. Гулливер тут же прибежал осмотреть лодку и решил, что если над ней хорошо поработать и если ему в этом помогут блефускуанцы, то, возможно, ему удастся починить её. На ремонт шлюпки ушло немало месяцев. Но вот, наконец, настал долгожданный день.
Целую неделю длинные колонны блефускуанцев носили в лодку еду и воду. Когда Гулливер тронулся в путь, тысячи крошечных платочков махали вслед ему с берега. Несколько сильных взмахов вёслами — и Блефуску превратился в далёкую маленькую точку. Гулливер работал вёслами много дней, пока не почувствовал, что лодка сама по себе быстро плывёт и без вёсел. Сильное течение гнало её вперёд. Над морем тем временем опустился туман. Когда туман рассеялся, Гулливер увидел чаек: то были обыкновенные чайки, совсем не такие крошечные, как в Лилипутии. Наконец Гулливер вернулся в свой мир!

Книга зверей

В ту минуту, когда пришло это известие, он как раз строил крепость, и, конечно, все кубики остались лежать разбросанными на полу, потому что известие было потрясающим! Сперва раздался звонок в дверь, и Лионель подумал, что явился мастер чинить газ: с тех пор, как он сделал качели, привязав конец веревки к газовому крану, там что-то сломалось, и газ включать не разрешали.
Но тут вошла няня и объявила:
— Лионель, деточка, это за тобой. Тебя хотят сделать королем.
И она поскорей повела его умываться, причесываться и переодеваться. Во время этих процедур Лионель так дергался, сопротивлялся и извивался, выкрикивая: «Хватит, хватит!.. Уши не надо, они чистые!.. Да я уже причесывался!» — что няня заметила:
— Можно подумать, будто ты не королем готовишься стать, а ужом.
Улучив момент, он все же выскользнул из няниных рук и, не дожидаясь чистого платка, выбежал в гостиную. Два очень важных джентльмена в красных костюмах, отделанных мехом, и в пышных, как пончики, бархатных шапках с золотыми ободками низко поклонились Лионелю, и тот, что был постарше и поважнее, торжественно произнес:
— Сир, ваш пра-пра-пра-пра-пра-дедушка, король этой страны, умер, и теперь вам надлежит занять королевский трон.
— Согласен, — ответил Лионель. — Я с удовольствием. А когда?
— Коронация состоится сегодня днем, — объявил второй джентльмен.
— К которому часу приезжать? С нянюшкой или без? И не надеть ли мне куртку с кружевным воротником? — спросил Лионель, которого часто приглашали на чай.
— Ваша няня будет доставлена во дворец позднее. А насчет костюма не беспокойтесь: под королевской мантией его не будет видно.
И оба джентльмена незамедлительно проводили Лионеля к ожидавшей их роскошной карете, запряженной восьмеркой белых лошадей. В последний момент Лионель обернулся и, подбежав к няне, обнял и поцеловал ее:
— Спасибо, нянюшка! Извини, что я не дал тебе домыть второе ухо — я очень тороплюсь. Платок, так и быть, возьму. До свидания, до скорой встречи!
— До свидания, лапочка, — отвечала няня. — Будь хорошим королем, не забывай говорить «пожалуйста» и «спасибо», передавай пирог маленьким девочкам и ни в коем случае не проси добавки больше двух раз подряд.
И карета увезла Лионеля навстречу его новой королевской жизни. Пока они ехали через город, он пару раз пробовал ущипнуть сам себя, чтобы удостовериться, уж не сон ли это. Ущипленное место ныло — значит, не сон. Подумать только! Полчаса назад он еще играл кубиками в детской, а теперь — улицы, по которым он проезжал, сверкали разноцветными флагами, из всех окошек махали платками и кидали цветы, вдоль тротуаров шеренгами стояли солдаты в ярко-красных мундирах, колокола звонили как бешеные, и словно мощный гимн сквозь эту музыку колоколов со всех сторон раздавалось: «Да здравствует Лионель! Да здравствует наш маленький король!»
— А я-то думал, что у нас республика, — пробормотал Лионель. — Кажется, уже давно не было никакого короля.
— Сир, — начал объяснения один из двух важных джентльменов (он был Канцлером, а второй — Премьер-министром), — действительно, ваш пра-пра-пра-пра-пра-дедушка скончался, когда мой дедушка был еще ребенком. И с тех самых пор наш народ начал копить деньги на корону, откладывая кто по шесть пенсов, кто по полпенни, в зависимости от дохода. Корона ведь стоит недешево.
— Но разве у моего пра-пра-и-так-далее-дедушки не было короны?
— Была, сир. Но он выковырял из нее все драгоценные камни и продал их, чтобы купить побольше книг. В довершение всего корона распаялась, и король был вынужден отдать ее в починку, но так и не смог — до самой своей смерти! — раздобыть денег, чтобы заплатить лудильщику.
Премьер-министр вздохнул и смахнул слезу; но тут карета остановилась возле дворца, и Лионеля повели короноваться. Коронация — дело долгое и утомительное. Почти два часа пришлось простоять в тяжелой мантии, пока все, кому полагалось, не перецеловали ему руку. Так что Лионель был очень рад, когда церемония закончилась и ему позволили наконец удалиться в приготовленную для него детскую.
Там уже поджидала его няня и стол был накрыт для чаепития. К чаю дали сладкие булочки с тмином и с изюмом, варенье и горячие гренки с маслом; чашки были из тонкого фарфора с алыми, голубыми и золотыми цветами, и пить можно было сколько влезет. После чая Лионель сказал:
— Теперь хорошо бы почитать. Принеси мне книжку, нянюшка.
— Господь с тобой, деточка! — удивилась няня. — Ты что же, как стал королем, так и ходить разучился? Сам ступай за своими книжками.
И Лионель отправился в королевскую библиотеку.
В библиотеке он увидел Канцлера и Премьер-министра, которые низко поклонились при его появлении и спросили, что ему здесь понадобилось.
— Ого! — воскликнул Лионель, оглядываясь по сторонам. — Сколько книг! Это ваши?
— Они принадлежат Вам, Ваше величество, — ответил Канцлер. — А раньше принадлежали покойному королю, вашему пра-пра…
— И что же? — перебил Лионель.
— Это был замечательный король. Да-да, просто превосходный король во многих отношениях. Но за ним водились некоторые… гмм… странности.
— Он был сумасшедший? — Лионель так и подпрыгнул от любопытства.
— Что вы, что вы! — оба джентльмена были явно смущены. — О, конечно, не сумасшедший. Но он был, как бы это сказать, чересчур… вот именно, чересчур умен. И нам бы не хотелось, чтобы наш маленький Король даже прикасался к этим книгам.
Лионель был озадачен.
— Дело в том, — продолжал Канцлер, озабоченно теребя бороду, — что ваш пра-пра…
— Говорите же скорее! — воскликнул Лионель.
— Его называли колдуном, Ваше величество.
— Неужели и вправду…
— Разумеется, нет. Он был достойнейшим королем, ваш пра-пра-пра…
— Понятно! Но…
— Но книг этих вам лучше не трогать.
— Ну, хоть одну, вот эту! — воскликнул Лионель, погладив ладонью толстую книгу, лежащую на письменном столе. Это был увесистый, украшенный рубинами том, переплетенный в коричневую кожу с золотым тиснением, с золотыми резными застежками и золотыми же уголками — для красоты и долговечности.
— В нее я обязательно должен заглянуть, — добавил он, разглядев на корешке надпись крупными буквами: КНИГА ЗВЕРЕЙ.
— Не делайте глупостей, Ваше величество!.. — встревожился Канцлер.
Но Лионель уже расстегнул застежки и раскрыл книгу на первой странице. Там была нарисована бабочка, да какая! Огромная, золотисто-коричневая, с голубыми и алыми пятнышками, она сияла свежими красками, как живая!
— Вот видите! — сказал Лионель. — Разве это не чудесно! Так почему же… Не успел он договорить, как прекрасная Бабочка качнула своими яркими крыльями и, отделившись от пожелтевшей книжной страницы, вспорхнула и вылетела в окно.
— Колдовство! — хрипло выдохнул Премьер-министр и судорожно сглотнул. — Я же говорил: колдовство!
Но Король уже перевернул страницу… Там была нарисована птичка с синим сияющим опереньем. Под рисунком, таким четким, что можно было различить каждое перышко, стояла подпись: «Синяя Райская Птица». Секунду-другую Лионель смотрел на нее как завороженный, и вдруг Птица расправила крылья, взмахнула ими и вылетела из книги…
Тогда Премьер-министр поспешно выхватил книгу у Короля, захлопнул страницу, где только что был рисунок Райской Птицы, и засунул том на самую верхнюю полку.
А Канцлер задал Королю хорошую встряску, Ругая его при этом безобразником и скверным шалуном.
— Слушаться надо, Ваше величество, когда вам говорят! — Он очень, очень рассердился.
— А что я такого сделал? — оправдывался Лионель. Он терпеть не мог встрясок, как и все мальчишки, — уж лучше бы отшлепали.
— Что вы такого сделали? Вот именно, что вы сами не знаете последствий своих поступков. А если бы на следующей странице была Змея, или Сколопендра, или Революционер, или что-нибудь вроде этого?
— Ну, ладно, ладно, я больше не буду, — сказал Лионель. — Давайте поцелуемся и помиримся, чего уж там.
И они поцеловались с Премьер-министром и уселись играть в очень интересную игру «крестики и нолики». А Канцлер отправился, как обычно, подсчитывать государственные расходы.
Остаток дня прошел спокойно, но вечером, когда Лионеля уложили в постель, он никак не мог уснуть. И когда взошла луна, озарив его спальню таинственным молочно-белым светом, он встал, прокрался в библиотеку и достал с полки «Книгу Зверей».
Он вынес ее на веранду, где было совсем светло от луны, и начал листать с самого начала. Сперва шли две пустые страницы с подписями «Бабочка» и «Синяя Райская Птица», а на третьей странице была нарисована пальма, а под ней какое-то существо красного цвета, и надпись гласила: «Дракон». Не медля ни секунды, Лионель поскорей захлопнул книгу и вернулся к себе в постель.
Но на следующий день ему захотелось взглянуть еще разок. Он вынес книгу в сад, расстегнул застежки с драгоценными рубинами. И вдруг… книга сама распахнулась на рисунке «Дракон»! Солнце залило страницу ослепительным светом, вспыхнув на зелени пальмы, и внезапно огромный Красный Дракон вылетел из книги, широко распахнув свои багряные крылья, с шумом пролетел над садом и скрылся за дальним холмом. На странице остались только зеленая пальма, желтая пустыня да маленькие красные пятнышки в тех местах, где кисть художника заехала за карандашный контур Дракона.
Тогда Лионель понял, что он наделал. И двадцати четырех часов не провел он еще в звании короля, а уже выпустил на волю Красного Дракона, угрожающего жизни его верных подданных. А они так терпеливо копили деньги ему на корону!
И Лионель неудержимо разрыдался. В ту же минуту подошли Канцлер и Премьер-министр. Увидев раскрытую книгу, они сразу все поняли, и Канцлер воскликнул:
— Какой же вы негодник, Ваше величество! Няня, отправьте его немедленно в постель. Пусть полежит и подумает, что он натворил.
— Быть может, милорд, стоит сначала узнать поточнее, что именно он натворил? — предложил Премьер-министр.
И тогда Лионель, обливаясь слезами, сказал:
— Я выпустил Красного Дракона. Он полетел вон туда, за холмы. О, простите, простите меня, пожалуйста!
Но у Канцлера с Премьер-министром были дела поважней, чем прощать Лионеля… Они поспешили заявить в полицию. И тут, конечно, поднялась суматоха. Были предприняты все мыслимые меры. Комиссии и комитеты заседали беспрерывно. Всюду были расставлены часовые и устроены засады. Но Дракон преспокойненько скрывался за холмами, и с этим ничего нельзя было поделать.
Верная няня предприняла, может быть, самые решительные меры: она отшлепала Короля, уложила его в постель без чая и не разрешила читать перед сном.
— Ах, какой безобразник! А еще Король! — сказала она с упреком. — Смотри же, никто тебя не будет любить такого!
На следующий день Дракон никак себя не проявлял, хотя некоторые поэтические натуры утверждали, что они видят зловещие багряные отблески над дальним лесом.
Тем временем Лионель надел на голову корону, сел на трон и объявил, что он собирается провозгласить несколько новых законов.
А вы понимаете, что, как бы непочтительно Канцлер с Премьер-министром и нянюшкой ни относились к мнениям и поступкам Лионеля, в ту минуту, когда он надевал корону и восседал на трон, он становился непогрешимым. Это значит, что каждое его слово было верно и безошибочно.
Поэтому, когда он провозгласил свой первый закон: «Запрещается отныне открывать какие-либо книги в школах и других местах», — он получил немедленное и горячее одобрение половины своих подданных, а другая половина (я имею в виду взрослых) сделала вид, что так и надо.
Затем он провозгласил закон о том, чтобы все жили зажиточно и всегда имели в достатке сладких булочек к чаю, — и еще несколько других очень мудрых и приятных законов. После чего Король вернулся домой и, очень довольный собой, стал делать куличики из песка.— Теперь, — сказал он нянюшке, — после того, как я издал столько прекрасных законов, все меня будут любить.
— Цыплят по осени считают, мой милый, — отозвалась няня. — Еще Дракон не сказал своего последнего слова.
И верно. На следующий день, в воскресенье, Дракон неожиданно нагрянул на городской стадион и утащил всех футболистов вместе с судьей, мячом и футбольными воротами.
Народ был возмущен.
— В конце концов, республиканское правление ничем не хуже монархии, — говорили друг другу жители. — Столько лет мы копили деньги на корону, и вот тебе на!
Рассудительные люди качали головами и предсказывали падение популярности футбола на ближайшие времена. И это предсказание, конечно, не замедлило сбыться.
Всю следующую неделю Лионель изо всех сил старался быть хорошим королем, и народ уже был готов простить ему несчастный случай на стадионе.
— В сущности, — говорили люди, — футбол — опасная игра и, может быть, действительно стоило охладить это нездоровое пристрастие.
Сложилось мнение, что футболисты своими грубыми и жесткими приемами разозлили Дракона и он перенес их в такое место, где они могли играть только в лото, в шашки и другие тихие игры.
Тем не менее, в субботу после обеда Парламент вновь собрался, чтобы обсудить, как лучше разделаться с Драконом. Но, к несчастью, Дракон, проспавши всю неделю, в субботу проснулся и сам разделался с Парламентом, да так основательно, что в городе не осталось ни одного депутата.
Попытались собрать новый Парламент, но охотников заседать в нем не оказалось. Политика вдруг сделалась столь же непопулярной, как футбол, и выборы пришлось отложить на неопределенный срок.
Наступила следующая суббота. С самого утра в городе царила тревога; но Дракон в тот день оказался настроен довольно миролюбиво: он ограничился тем, что проглотил приют для сирот.
Лионель был в отчаянии. Это он своим непослушанием навлек беду на Парламент, сиротский приют и футболистов! Он чувствовал, что его долг — исправить причиненное зло. Но как это сделать, не знал.
Синяя Райская Птица порхала по саду, распевая свои чудесные песни, и Бабочка без опаски садилась на плечо Лионелю. Он смотрел на них и думал, что отнюдь не все существа в «Книге Зверей» так страшны и опасны, как Дракон.
— А что, если там есть зверь, который может сразиться с Драконом и победить его? — предположил Лионель.
И вот однажды он вынес «Книгу Зверей» в сад и осторожно приподнял следующую за Драконом страницу. Чуть-чуть приподнял, чтобы только прочитать название. Он успел разглядеть два последние слога «…кора», как вдруг середину страницы стало пучить изнутри, как будто кто-то хотел вылезти из книги. Ему пришлось быстро положить книгу на землю и усесться на нее сверху, чтобы книга закрылась. Крепко застегнув золотые застежки, он послал за Канцлером, который, к счастью, был болен в прошлую субботу и поэтому остался непроглоченным.
— Какой зверь кончается на «ора»? — спросил его Лионель.
— Мантикора, конечно, — без запинки ответил Канцлер.
— А что это такое?
— Мантикора — заклятый враг драконов, — объяснил Канцлер. — Она питается драконьей кровью. На вид она вроде льва с человеческой головой. Жаль, что в нашем королевстве не водятся мантикоры. Вообще-то, они вымерли много веков назад.
Отпустив Канцлера, Король сразу же достал «Книгу Зверей» и открыл ее на той самой странице… И действительно, там был нарисован удивительный желтый зверь с туловищем льва и человечьей головой, а внизу было подписано: «Мантикора».
Мантикора дремала. Почувствовав яркий свет, она лениво пошевелилась и вылезла из книги, протирая лапами глаза и недовольно мяукая. Вид у нее был глупый, и когда Лионель легонько подтолкнул ее и велел: «А ну, иди сражайся с Драконом!» — она поджала хвост и бросилась наутек. Весь день она пряталась за городской ратушей, а ночью выбралась на улицу и слопала всех кошек в городе. А в субботу утром, когда жители опасались высунуть нос из дому, Мантикора прошлась по городу и выпила молоко из всех бидончиков, которые спозаранку расставил у дверей молочник. Пустую посуду она съела на закуску.
Но едва она прикончила последний бидончик (он был налит не доверху, потому что у молочника в тот день расшалились нервы), как из-за угла появился Красный Дракон. Завидев его, Мантикора задрожала и попятилась — ведь она была совсем не драконоборской породы, — а так как все двери на улице были заперты, она бросилась бежать и с перепугу заскочила в здание Почтамта, надеясь укрыться там среди мешков с десятичасовой почтой. Увы, это было бесполезно. По всему городу разнеслось ее душераздирающее мяуканье. Казалось, в нем соединились вопли всех проглоченных ею кисок… А потом настала тишина, и из дверей Почтамта вышел Дракон, извергая из пасти дым и пламя вперемешку с клочками мантикоровой шерсти и обрывками заказных писем.
Дело явно принимало серьезный оборот. Как бы ни был Король популярен в народе, но то, что творил по субботам Красный Дракон, неминуемо должно было подорвать авторитет монархии.
Самым черным днем для Лионеля и его королевства была суббота. В этот день Дракон безобразничал с утра до вечера, за исключением только одного послеобеденного часа, когда он должен был отдыхать под каким-нибудь деревом, чтобы не перегреться на солнце. Он, видите ли, был так горяч, что без этого мог самовоспламениться.
Дошло до того, что в одну из суббот Дракон забрался в королевский сад и слопал любимую деревянную лошадку Лионеля, по кличке Рокки. Шесть дней Король был безутешен. Он так устал от непрерывного рева, что на седьмой день был вынужден остановиться и передохнуть. И тогда он услышал, как Синяя Птица распевает на дереве, увидел порхающую над цветами Бабочку и сказал:
— Нянюшка, утри мне, пожалуйста, слезы. Я больше не буду плакать.
Няня вымыла ему лицо, приговаривая:
— Ах, ты, бедный глупенький король! От слез никогда еще никому не было проку.
— Не знаю, не знаю, — отвечал ей Лионель. — Теперь, когда я проплакал шесть дней подряд, мне кажется, что у меня в голове что-то прояснилось. Поцелуй меня, няня, на прощанье, я ухожу и, может быть, больше не вернусь. Я должен сделать последнюю попытку спасти свой народ.
— Должен значит должен, — согласилась няня. — Только, пожалуйста, не промочи ноги и не испачкайся.
Синяя Птица пела слаще прежнего, и ярче прежнего сверкала на солнце Бабочка, когда Лионель снова вынес в сад «Книгу Зверей» и быстро раскрыл ее — быстро и решительно, чтобы не испугаться и не передумать. Книга распахнулась почти посередине, на странице с надписью «Гипогриф», и не успел Лионель рассмотреть картинку, как раздался шелест мощных крыльев, стук копыт и мелодичное приветственное ржание, и из книги выпрыгнул великолепный белый конь с длинной белой гривой и длинным пышным хвостом. Большие крылья, похожие на лебединые, колыхались над его спиной, и добрые, кроткие глаза смотрели на Лионеля с радостью и нетерпением.

Гипогриф потерся о плечо Лионеля своим мягким, как шелк, носом, и маленький Король подумал:
— Как же он похож на моего бедного Рокки! Но в это время что-то громко загудело, загромыхало в воздухе, и король увидел летящего к саду громадного Красного Дракона. Не раздумывая ни секунды, Король подхватил «Книгу Зверей», вскочил на спину Гипогрифа и, наклонившись, шепнул ему в ухо:
— Летим в Пустыню Круглых Камней! Скорее!
Заметив, как они взлетели, Дракон немедленно развернулся и помчался в погоню. Как облака на закате, вспыхивали его огромные багряные крылья, а белоснежные крылья Гипогрифа сияли, как облака в лунном свете.
Весь город высыпал на улицу. Люди, задрав головы, глядели в небо на необыкновенное зрелище, и когда Король с Гипогрифом и мчащийся за ними Дракон скрылись из виду, многие приуныли и стали заранее соображать, что им лучше надеть, когда в королевстве объявят траур.
Но Дракон не мог догнать Гипогрифа. Его красные крылья были огромны, но громоздки и неповоротливы, а белоснежный конь мчался все быстрее и быстрее, пока они все вместе не прилетели в самую середину Пустыни Круглых Камней.
А надо вам сказать, что это была самая настоящая безводная пустыня, только покрытая не песком, а круглой галькой, как на пляже, и на сто миль в округе там не росло ни одного деревца, ни одного даже самого маленького кустика.
Едва Гипогриф приземлился, как Лионель, спрыгнув с его спины, быстро раскрыл «Книгу Зверей» и положил ее на камни. Потом он снова оседлал Гипогрифа, и только-только они успели взлететь, как измученный Дракон тяжело опустился на том же самом месте. Он задыхался от усталости и искал взглядом хоть какой-нибудь тени, ибо как раз наступил полдень, но на сто миль в округе не было ни дерева, ни куста, лишь солнце сверкало в синем небе, как новенькая золотая монета.
А белоснежный конь все кружил и кружил над Драконом, извивающимся на горячих камнях, Драконья чешуя раскалялась все больше, и он уже начинал дымиться. Дракон знал, что еще одна минута — и он вспыхнет и сгорит дотла, если только не найдет тени, чтоб укрыться. Он угрожающе вскинул вверх свою когтистую лапу, но не смог дотянуться до Гипогрифа, ибо слишком ослабел и боялся, что от резких движений разогреется еще больше.
И в этот миг он заметил «Книгу Зверей», раскрытую на странице с надписью «Дракон». Несколько секунд он колебался, шипя и извиваясь, а потом в последний раз пыхнул огнем и вполз обратно на картинку, прямо под пальму, где ему полагалось сидеть. Нижний край страницы остался слегка обожженным.
Как только Лионель увидел, что Дракону пришлось снова залезть под свою пальму — потому что никакого другого дерева в округе не было, — он спрыгнул с коня и быстро захлопнул книгу.
— Ура! — крикнул он. — Готово! — И тщательно застегнул золотые застежки с рубинами.
— О, мой дорогой Гипогриф! — с чувством сказал Лионель. — Ты самый прекрасный, самый смелый, самый милый…
— Тише, тише, — скромно прошептал Гипогриф. — Разве ты не видишь, что мы тут не одни?И действительно, вокруг них образовалась целая толпа: тут были и Премьер-министр с Парламентом, и футболисты с судьей, и сиротки из приюта, и Мантикора, и Рокки, деревянная лошадка, — в общем, все, кого проглотил Дракон. Конечно, он не мог забрать их с собой в книгу — там просто не хватило бы места. Поэтому ему пришлось оставить их снаружи.
Так закончилась эта история. Что касается Мантикоры, то вскоре после прибытия во дворец она тоже попросила у Короля разрешения вернуться в «Книгу Зверей». «Светская жизнь не для меня», — объяснила она.
Вот почему вам никогда в жизни не придется увидеть Мантикору, разве что на картинке. Разумеется, когда она возвратилась в книгу, все проглоченные ею кошки остались снаружи, и все молочные бидончики тоже.
Рокки не мог забыть пережитого испуга и немного спустя он стал просить Короля разрешить ему удалиться на страницу, где прежде жил Гипогриф:
«Там как-то безопаснее. По крайней мере, никакой Дракон туда не залетит».
Гипогриф показал ему нужную страницу, и Рокки ушел жить в книгу, где и пребывал до тех пор, пока его не извлекли оттуда королевские пра-пра-правнуки.
А прекрасный Гипогриф занял должность Любимой Королевской Лошадки, оставшуюся свободной после того, как его деревянный предшественник удалился на покой. Что касается Бабочки и сладкоголосой Райской Птицы, то они и по сей день порхают в королевском саду среди белых лилий и розовых кустов.

Волшебная трава

Давным-давно жил был царь. Был он добрым и справедливым правителем, за это подданные его очень любили. Было у того царя три сына: старший Махмуд, средний Ахмед и младший Мухаммад.

Однажды отправился царь с сыновьями на охоту. Поймали они много дичи Но неожиданно поднялась пыльная буря, песком засыпало глаза, и он ослеп. Так опечалились сыновья. Вернулись они во дворец, созвали всех лекарей и стали просить их исцелить отца. Что только ни делали лекари, но ничего не помогало — царь так и не прозрел. Собрались лекари на совет и решили, что поможет царю только одно средство — волшебная трава, что растет далеко-далеко за семью морями. Подумали, подумали братья и решили поехать за чудо-травой для отца. Собрались они в дальнюю дорогу, слепой отец благословил их.

Ехали братья долго, ехали степями и пустынями, горами и долинами и выехали на перепутье трех дорог. Остановились братья и стали решать, какой дорогой ехать. Младший предложил:- Пусть каждый из нас поедет своей дорогой.Согласились братья с Мухаммадом и разъехались в разные стороны. Младший брат выбрал дорогу посередине. Ехал он по ней долго, наконец устал и решил устроить привал возле высокого дерева, что росло прямо у ручья. Лег отдохнуть да вскоре и заснул. Сквозь сон услышал он страшное шипенье, вскочил на ноги и видит: по дереву ползет к птичьему гнезду огромная змея. Птенцы в гнезде почуяли опасность, стали жалобно пищать, звать на помощь.

Залез Мухаммад на дерево, сшиб змею на землю, а там ударил ее несколько раз ножом и убил. Затем снова лег под деревом и уснул как убитый. Пока он спал, прилетела большая птица — мать птенцов. Птенцы, увидев ее, громко запищали, а птица, заметив под деревом изрубленную змею, поняла, в чем дело. В это время проснулся Мухаммад и увидел птицу, рассказал ей свою историю об ослепшем отце и о том, что ищет он с братьями лекарство для отца — волшебную траву. И сказала птица Мухаммаду:

— Я хочу отблагодарить тебя, добрый человек, за то, что ты спас моих птенцов от смерти. Я помогу тебе добраться к тому месту, где растет волшебная трава.Мухаммад поблагодарил птицу, сел на нее верхом и полетел. И летели они семь дней и семь ночей, пока не долетели до седьмого моря. Опустилась птица за седьмым морем, прямо в долину, где росла волшебная трава. Царевич нарвал той травы целый мешок, потом сел опять на птицу, и полетела она обратно к месту, где было ее гнездо. Там царевич простился с птицей, сел на своего коня и отправился в обратный путь, домой к отцу. Так ехал он долго, пока вдруг не встретил своих братьев. Они обрадовались, увидев Мухаммада живым и невредимым, и рассказали, что, поехав по своим дорогам, заблудились, а потому не нашли волшебную траву и решили вернуться домой. Младший брат поведал свою историю. Он рассказал, как спас птенцов большой птицы, а она в благодарность за это отнесла его за семь морей, туда, где растет волшебная трава.

Выслушали братья рассказ Мухаммада, а потом все трое поехали к отцу. На пути попался им колодец. Слез Мухаммад с коня и полез в колодец, чтобы воды набрать. А тут один из братьев и говорит другому:- Если Мухаммад привезет отцу чудо-траву, то станет наследником престола. Давай обрежем веревку, пусть он остается в колодце! Тогда мы сами привезем отцу волшебную траву.

Другой брат согласился. Обрезали они веревку, а сами вскочили на коней, взяли мешок с волшебной травой, что собрал младший брат за седьмым морем, и поскакали домой.

Остался бедный Мухаммад в колодце, стал звать на помощь, но никто ему не ответил. Вдруг неожиданно услышал он чей-то голос:- Не бойся, Мухаммад! Сейчас появятся перед тобой два барана — черный и белый. Постарайся схватить одного из них. Если ухватишь белого барана, он поднимет тебя на землю целым и невредимым, а схватишь черного — попадешь в преисподнюю. Не успел смолкнуть таинственный голос, как появились бараны. В колодце было так темно, что Мухаммад не смог разглядеть, где черный баран, а где белый. Он вытянул руку, схватил барана и... тут же рухнул вниз. В этот миг царевич понял, что ухватился за черного барана,Протер Мухаммад глаза и увидел, что стоит на широкой улице и окружают его люди — странные, как будто бы не живые. Удивился царевич и пошел медленно вдоль улицы. Шел он, шел и увидел у ворот одного дома дряхлую старуху. Подошел к ней и попросил приютить его. Старуха посмотрела невесело на царевича и сказала:- Не могу я дать тебе приюта. Я стара и немощна и сама живу в бедности! Помочь мне некому.Тогда Мухаммад пошарил у себя в кармане, нашел золотую монету и подал ее старухе. — Этих денег вполне хватит, чтобы купить много всякой еды, — оживилась старуха. — Вот только воды у нас не будет. — Почему? — удивился Мухаммад. — Разве в таком большом городе нет воды?- Здесь есть только один источник, — пояснила старуха. — Из него брали воду все горожане. Но сейчас завладел им злой великан. Всякого, кто пытался бороться с ним, он убил, а воду разрешает брать только раз в неделю. К тому же горожане должны каждый раз приводить ему на съедение самую красивую девушку, иначе он не даст воды вовсе. Выслушав старуху, Мухаммад спросил, где живет царь, и отправился к нему. Придя во дворец, он предстал перед царем и сказал:- Я услышал, какая беда постигла жителей вашего города. Хочу сразиться со злым великаном и избавить город от него. Позволь сделать мне это, государь!Царь пытался отговорить юношу, ведь сколько смелых и сильных мужчин уже погибло в сражениях со злым великаном, но Мухаммад был решителен и настаивал на своем. Тогда царь сказал:- Что ж, если ты так упорно хочешь сразиться с великаном, тогда ступай! И если победишь его и вернешься живым, я отдам тебе в жены мою дочь — самую красивую девушку нашего города. Убьешь великана — она твоя! Один раз в неделю великан выходил из своей норы в пещере за девушкой, которую жители города приводили ему на съедение, а источник на это время заваливал камнем. В этот раз жертвой великана должна была стать царевна. Пришел Мухаммад к источнику, сел под деревом и заснул. В это время жители города привели царевну, привязали ее к дереву, под которым спал юноша, и ушли. Великан вышел из пещеры, увидел царевну, хотел уже было наброситься на нее и съесть. А царевна от страха заплакала. Упала ее слезинка на лицо Мухаммада, и он проснулся.

Видит царевич — великан вышел из пещеры, а царевна, испуганная, плачет и дрсщит вся. Мухаммад выхватил свой меч из ножен и бросился на великана. И началась кровавая битва.

Долго бился Мухаммад с великаном, стал уже слабеть, но тут собрал он последние силы и нанес чудовищу такой удар, что великан свалился наконец на землю. Тут царевич и отрубил ему голову. Потом направился Мухаммад к камню, которым был завален источник, откатил его, и вода полилась широким потоком в город. Все горожане вышли на улицу приветствовать бесстрашного юношу, освободившего их от злого великана. А царь отдал Мухаммаду свою дочь в жены и пообещал выполнить любое его желание. -Хочу я вернуться к отцу, — сказал Мухаммад. — Выведите меня на поверхность земли. Царь выполнил свое обещание, исполнил желание царевича, вывел его и свою дочь на поверхность земли и доставил во дворец. К тому времени отец Мухаммада уже прозрел. А помогла ему волшебная трава, которую украли у Мухаммада его братья. Как увидели они младшего брата, живого и невредимого, во дворце, испугались и сами во всем признались отцу.

Царь устроил праздник по случаю возвращения младшего сына и назначил Мухаммада своим наследником. Молодым сыграли свадьбу, и прожили они остаток дней долго и счастливо.

Иван — коровий сын

В некотором царстве жил царь с царицей, и не было у них детей. Сколько ни горевали, сколько знахарей ни звали — нет и нет у них детей. Раз приходит к ним бабушка-задворенка.

— Пустите, — говорит, — невода в море, выловится рыбка — золотое перо. Сварите ее в семи водах, пусть царица поест, тогда и понесет.

Царь велел сплести невода, спустить в море, выловить рыбку — золотое перо. Рыбаки опустили невода в синее море — в первый раз ничего не попалось; опустили в другой раз — опять ничего не попалось; опустили в третий раз и выловили рыбку — золотое перо. Взяли ее и принесли к царю. Он наградил рыбаков и приказал рыбку отнести в поварню, сварить в семи водах и подать царице.

Повара рыбку вычистили, вымыли, сварили, а помои на двор выплеснули. Проходила мимо корова, помои полизала. Девка-чернавка положила рыбку на блюдо — отнести царице — да дорогой оторвала золотое перышко и попробовала. А царица рыбку съела. И все три понесли в один день, в один час: корова, девка-чернавка и царица. И разрешились они в одно время тремя сыновьями: у царицы родился Иван-царевич, у девки-чернавки Иван — девкин сын; и корова родила человека, назвали его Иван — коровий сын. Ребята уродились в одно лицо, голос в голос, волос в волос. Растут они не по дням, а по часам; как тесто на опаре поднимается, так и они растут.

Долго ли, коротко ли, стало им годков по десяти. Стали они с ребятами гулять, шутить шутки нехорошие. Какого парня возьмут за руку — рука прочь, возьмут за голову — голова прочь. Стал добрый народ на них жаловаться. Вот Иван — коровий сын и говорит братьям:

— Чем нам у батюшки-царя жить, народ смущать, поедем лучше в чужие края.

Иван-царевич, Иван — девкин сын и Иван — коровий сын пришли к царю и просят, чтобы велел он сковать им три железные палицы и дал бы им благословеньице — ехать в чужие края, искать себе поединщиков. Царь приказал сковать три железные палицы. Кузнецы неделю ковали, сделали три палицы; никто их за один конец приподнять не может, а Иван-царевич, Иван — девкин сын и Иван — коровий сын их между пальцами поворачивают, словно перо гусиное.

Вышли братья на широкий двор.

— Ну, братаны, — говорит Иван-царевич, — давайте силу пробовать, кому быть набольшим. Кто выше палицу забросит, тот и больший брат.

— Ладно, бросай ты первый.

Иван-царевич бросил, улетела палица высоко, едва видать, через час только назад упала. После него бросил Иван — девкин сын, улетела палица еще выше, совсем не видать, через два часа назад упала. А Иван — коровий сын стал бросать палицу, улетела она за облако, назад упала через три часа.

— Ну, Иван — коровий сын, быть тебе большим братом.

Оседлали братья коней, попросили у батюшки благословеньице и поехали в чистое поле — куда глаза глядят. Ехали они по горам, по долам, по зеленым лугам, долго ли, коротко ли, скоро сказка сказывается, не скоро дело делается, — подъезжают они к реке Смородине. Через реку стоит калиновый мост, по берегам кости человеческие валяются, по колено будет навалено.

Увидали братья избушку, вошли в нее — пустехонька, и вздумали тут остановиться. Коней расседлали, сами поели, попили. Пришло дело к вечеру, Иван — коровий сын говорит братьям:

— Давайте каждую ночь поочередно ходить в дозор, не будет ли кто проезжать по этому мосту.

Бросили жребий; в первую ночь досталось идти в дозор Ивану-царевичу, во вторую ночь Ивану — девкину сыну, в третью Ивану — коровьему сыну. Иван-царевич обулся, оделся и пошел в дозор на реку Смородину, на калиновый мост. Походил, походил, да и заснул. А Ивану — коровьему сыну в избушке не спится, в головах подушечка вертится. Встал он, обулся, оделся, взял палицу и пошел на мост. А там Иван-царевич спит. Взял его Иван коровий сын под плечи и снес под мост, а сам стал караулить. Вдруг на реке воды взволновались, на дубах орлы раскричались, мост загудел — выезжает чудо-юдо змей шестиглавый; под ним конь споткнулся, черный ворон на плече встрепенулся, позади хорт ощетинился. Говорит им чудо-юдо:

— Что ты, волчья сыть, спотыкаешься? Ты, воронье перо, трепещешься? А ты, песья шерсть, ощетинилась? Слышите друга аль недруга?

— Слышим недруга.

— Врешь! Нет мне во всем свете ни спорщика, ни наговорщика, есть один только Иван — коровий сын. Так его костей сюда и ворон не занашивал, не только ему самому быть.

Тут Иван — коровий сын выскочил из-под моста:

— Я здесь!

Чудо-юдо его спрашивает:

— Зачем приехал, Иван — коровий сын? Сватать моих сестер али дочерей?

— Ох ты, чудо-юдо змей шестиглавый, в поле съезжаться — родней не считаться. Давай поспорим!

Вот они сошлись, поравнялись, жестоко ударились. Чуду-юду не посчастливилось: Иван — коровий сын с одного размаху снес ему три головы.

— Стой, Иван — коровий сын, дай мне роздыху.

— Нет тебе роздыху, чудо-юдо! По-нашему: бей да руби, себя не береги.

Тут они снова сошлись. Чудо-юдо ударил, вогнал Ивана — коровьего сына по колена в сырую землю, а Иван — коровий сын ударил, снес ему остальные три головы; туловище разрубил и в речку побросал, а шесть голов сложил под калиновый мост. Сам вернулся в избушку и лег спать. Поутру возвращается Иван-царевич.

— Что, брат, не видал ли: кто ходил, кто ездил по калиновому мосту? — спрашивают братья.

— Никто, братцы, не ходил, не ездил. Мимо меня и муха не пролетывала.

На другую ночь пошел в дозор Иван — девкин сын. Походил, походил, забрался в кусты и заснул. А Ивану — коровьему сыну не спится, в головах подушечка вертится. Как пошло время за полночь, он обулся, оделся, взял палицу, вышел и стал под калиновый мост.

На реке воды взволновались, на дубах орлы раскричались, мост загудел — выезжает чудо-юдо змей девятиглавый. У коня дым из ушей валит, из ноздрей пламя пышет. Вдруг конь под ним споткнулся, черный ворон на плече встрепенулся, позади хорт ощетинился.

— Что ты, волчья сыть, спотыкаешься? Ты, воронье перо, трепещешься? А ты, песья шерсть, ощетинилась? Слышите друга аль недруга?

— Слышим недруга. Не Иван ли здесь — коровий сын?

— Его костей сюда и ворон не занашивал, не только ему самому быть.

Тут Иван — коровий сын выскочил из-под моста:

— Врешь ты! Я здесь.

Чудо-юдо говорит ему.

— Зачем приехал? Сватать моих сестер али дочерей?

— Ох ты, чудо-юдо девятиглавое, в поле съезжаться — родней не считаться. Давай биться!

Вот они сошлись, поравнялись, жестоко ударились, кругом земля простонала. Иван — коровий сын размахнулся палицей — три головы чуду-юду, как кочки, снес: в другой раз размахнулся — еще три головы снес. А чудо-юдо ударил — по пояс вогнал его в сырую землю. Иван — коровий сын захватил земли горсть и бросил ему в очи. Чудо-юдо схватился протирать глазища, Иван — коровий сын сбил ему остальные головы, туловище рассек на части, покидал в реку Смородину, а девять голов сложил под калиновый мост. Сам пошел в избушку и лег спать. Наутро возвращается Иван — девкин сын.

— Что, брат, не видал ли: кто ходил, кто ездил по калиновому мосту?

— Нет, братцы мимо меня и муха не пролетывала и комар не пропискивал.

Иван — коровий сын повел братьев под калиновый мост, показал змеевы головы и давай стыдить:

— Эх вы, богатыри! Где вам воевать — вам дома на печи лежать!

На третью ночь собирается Иван — коровий сын идти на дозор. Воткнул он нож в стену, повесил на него белое полотенце, а под ним на полу миску поставил.

— Я на страшный бой иду. А вы, братья, всю ночь не спите, присматривайте, как будет с полотенца кровь течь: если половина миски набежит — ладно дело, если полная миска набежит — все ничего, а если через край польется — тогда спешите мне на помощь.

Вот стоит Иван — коровий сын под калиновым мостом; пошло время за полночь. На реке воды взволновались, на дубах орлы раскричались, мост загудел — выезжает чудо-юдо змей двенадцатиглавый. У коня его дым из ушей валит, из ноздрей пламя пышет, из-под копыт исколоть по копне летит. Вдруг конь под ним споткнулся, на плече ворон встрепенулся, позади хорт ощетинился.

— Что ты, волчья сыть, спотыкаешься? Ты, воронье перо, трепещешься? А ты, песья шерсть, ощетинилась? Слышите друга аль недруга?

— Слышим недруга: здесь Иван — коровий сын.

— Врешь! Его костей сюда и ворон не занашивал.

— Ах ты, чудо-юдо двенадцатиглавое! — Иван — коровий сын отозвался, из-под моста выскочил. — Ворон моих костей не занашивал, я сам здесь погуливаю.

— Зачем пришел?

— Пришел на тебя, нечистая сила, поглядеть, твоей крепости испробовать.

— Так ты моих братьев убил? И меня думаешь победить? Я дуну только — от тебя и праху не останется.

— Я пришел с тобой не сказки сказывать, давай биться насмерть!

Иван — коровий сын размахнулся палицей, сбил чуду-юду три головы. Чудо-юдо подхватил эти головы, чиркнул по ним огненным пальцем — головы приросли, будто и с плеч не падали. Да в свой черед ударил Ивана — коровьего сына и вбил его по колена в сырую землю. Тут ему плохо пришлось.

— Стой, нечистая сила, дай мне роздыху!

Чудо-юдо дал ему роздыху. Иван — коровий сын снял правую рукавицу и кинул в избушку. Рукавица двери-окна вышибла, а братья его спят, ничего не слышат. Иван — коровий сын размахнулся в другой раз, сильнее прежнего, снес чуду-юду шесть голов. Чудоюдо подхватил их, чиркнул огненным пальцем — и опять все головы на местах; ударил в свой черед и вбил Ивана — коровьего сына по пояс в сырую землю.

— Стой, нечистая сила, дай мне роздыху!

Иван — коровий сын снял левую рукавицу, кинул — рукавица крышу у избушки снесла, а братья все спят, ничего не слышат. Размахнулся он палицей в третий раз, еще сильнее того, и сбил чуду-юду девять голов. Чудо-юдо подхватил их, чиркнул огненным пальцем — головы опять приросли; а Ивана — коровьего сына вбил на этот раз по плечи в сырую землю.

— Стой, нечистая сила, дай мне третий раз роздыху!

Снял Иван — коровий сын шапку и кинул в избушку; от того удара избушка развалилась, вся по бревнам раскатилась. Тут братья проснулись, глянули — все полотенце в крови, из миски кровь через край льется. Испугались они, палицы взяли, поспешили на помощь старшему брату. А он тем временем приловчился и отсек чуду-юду огненный палец. Да вместе с братьями и давай сбивать ему головы…

Бились они день до вечера и одолели чудо-юдо змея двенадцатиглавого, посшибали ему головы все до единой, туловище на части разрубили, побросали в реку Смородину. Утром ранешенько братья оседлали коней и поехали в путь-дорогу. Вдруг Иван — коровий сын говорит:

— Стой, рукавицы забыл! Поезжайте, братья, шажком, я вас скоро догоню.

Он отъехал от них, слез с коня, пустил его в зеленые луга, сам обернулся воробушком и полетел через калиновый мост, через реку Смородину к белокаменным палатам; сел у открытого окошка и слушает. А в палатах белокаменных сидела старая змеиха и три ее снохи, чудо-юдовы жены, и говорили между собой, как бы им злодея Ивана — коровьего сына с братьями погубить.

— Я напущу на них голод, — младшая сноха говорит, — а сама обернусь яблоней с наливными яблоками. Они съедят по яблочку — их на части разорвет.

Средняя сноха говорит:

— Я напущу на них жажду, сама обернусь колодцем, — пусть попробуют из меня выпить.

А старшая сноха:

— Я напущу на них сон, сама перекинусь мягкой постелью. Кто на меня ляжет — огнем сгорит. А старая змеиха, чудо-юдова мать, говорит:

— Я обернусь свиньей, разину пасть от земли до неба, всех троих сожру.

Иван — коровий сын выслушал эти речи, полетел назад в зеленые луга, ударился об землю и стал по-прежнему добрым молодцем. Догнал братьев, и едут они дальше путем-дорогой. Ехали долго ли, коротко ли, стал их мучить голод, а есть нечего. Глядят, у дороги стоит яблоня, на ветвях — наливные яблоки. Иван-царевич и Иван — девкин сын пустились было яблоки рвать, а Иван — коровий сын вперед их заскакал и давай рубить яблоню крест-накрест, из нее только кровь брызжет.

— Видите, братья, какая это яблоня!

Едут они дальше по степям, по лугам, а день все жарче, терпения нет. Стала их мучить жажда. Вдруг видят — колодец, холодный ключ. Младшие братья кинулись к нему, а Иван — коровий сын вперед их соскочил с коня и давай этот колодец рубить, только кровь брызжет.

— Видите, братья, какой это колодец!

Вдруг день затуманился, жара спала, и пить не хочется. Поехали они дальше путем-дорогой. Настигает их темная ночь, стал их одолевать сон — мочи нет. Видят они — избенка, свет в окошке; в избенке стоит тесовая кровать, пуховая постель.

— Иван — коровий сын, давай здесь заночуем.

Он выскочил вперед братьев и давай рубить кровать вдоль и поперек, только кровь брызжет.

— Видели, братья, какая это пуховая постель!

Тут у них и сон прошел. Едут они дальше путем-дорогой и слышат — за ними погоня; летит старая змеиха, разинула рот от земли до неба. Иван — коровий сын видит, что им коротко приходится. Как спастись? И бросил он ей в пасть три пуда соли. Змеиха сожрала, пить захотела и побежала к синему морю. Покуда она пила, братья далеко уехали; змеиха напилась и опять кинулась за ними. Они припустили коней и наезжают в лесу на кузницу. Иван — коровий сын с братьями зашел туда.

— Кузнецы, кузнецы, скуйте двенадцать прутьев железных да накалите клещи докрасна. Прибежит большая свинья и скажет: «Отдайте виноватого». А вы ей говорите: «Пролижи языком двенадцать железных дверей да бери сама».

Вдруг прибегает старая змеиха, обернулась большой свиньей и кричит:

— Кузнецы, кузнецы, отдайте виноватого!

Кузнецы ей ответили, как научил их Иван — коровий сын:

— Пролижи языком двенадцать железных дверей да бери сама.

Змеиха начала лизать железные двери, пролизала все двенадцать дверей, язык просунула. Иван — коровий сын ухватил ее калеными щипцами за язык, а братья начали бить ее железными прутьями, пробили шкуру до костей. Убили змеиху, сожгли и пепел по ветру развеяли. И поехали Иван — коровий сын, Иван — девкин сын и Иван-царевич домой.

Стали жить да поживать, гулять да пировать. На том пиру и я был, мед-пиво пил, по усам текло, в рот не попало. Тут меня угощали: отняли лоханку от быка да налили молока. Я не пил, не ел, вздумал упираться, стали со мной драться. Я надел колпак, стали в шею толкать…