Загрузка...Сивка-Бурка
Было у старика трое сыновей: двое умных, а третий Иванушка-дурачок; день и ночь дурачок на печи. Посеял старик пшеницу, и выросла пшеница богатая, да повадился ту пшеницу кто-то по ночам толочь и травить. Вот старик и говорит детям: – Милые мои дети, стерегите пшеницу каждую ночь поочередно, поймайте мне вора. Приходит первая ночь. Отправился старший сын пшеницу стеречь, да захотелось ему спать: забрался он на сеновал и проспал до утра. Приходит утром домой и говорит: всю ночь-де не спал, иззяб, а вора не видал. На вторую ночь пошел средний сын и также всю ночку проспал на сеновале. На третью ночь приходит черед дураку идти. Взял он аркан и пошел. Пришел на межу и сел на камень: сидит не спит, вора дожидается. В самую полночь прискакал на пшеницу разношерстный конь: одна шерстинка золотая, другая – серебряная; бежит – земля дрожит, из ушей дым столбом валит, из ноздрей пламя пышет. И стал тот конь пшеницу есть: не столько ест, сколько топчет. Подкрался дурак на четвереньках к коню и разом накинул ему на шею аркан. Рванулся конь изо всех сил – не тут-то было. Дурак уперся, аркан шею давит. И стал тут конь дурака молить: – Отпусти ты меня, Иванушка, а я тебе великую сослужу службу! – Хорошо, – отвечает Иванушка-дурачок. – Да как я тебя потом найду? – Выйди за околицу, – говорит конь, – свистни три раза и крикни: «Сивка-Бурка, вещий каурка! Стань передо мной, как лист перед травой!» – я тут и буду. Отпустил коня Иванушка-дурачок и взял с него слово – пшеницы больше не есть и не топтать. Пришел Иванушка домой. – Ну, что, дурак, видел? – спрашивают братья. – Поймал я, – говорит Иванушка, – разношерстного коня. Пообещался он больше не ходить на пшеницу – вот я его и отпустил. Посмеялись вволю братья над дураком, только уж с этой ночи никто пшеницы не трогал. Скоро после этого стали по деревням и городам бирючи от царя ходить, клич кликать: собирайтесь-де, бояре и дворяне, купцы и мещане и простые крестьяне, все к царю на праздник, на три дня; берите с собой лучших коней; и кто на своем коне до царевнина терема доскачет и с царевниной руки перстень снимет, за того царь царевну замуж отдаст. Стали собираться на праздник и Иванушкины братья; не то чтобы самим скакать, а хоть на других посмотреть. Просится и Иванушка с ними. – Куда тебе, дурак! – говорят братья. – Людей, что ли, хочешь пугать? Сиди себе на печи да золу пересыпай. Уехали братья; а Иванушка-дурачок взял у невесток лукошко и пошел грибы брать. Вышел Иванушка в поле, лукошко бросил, свистнул три раза и крикнул: – Сивка-Бурка, вещий каурка! Стань передо мной, как лист перед травой! Конь бежит – земля дрожит, из ушей пламя, из ноздрей дым столбом валит. Прибежал – и стал конь перед Иванушкой как вкопанный. – Ну, – говорит, – влезай мне, Иванушка, в правое ухо, а в левое вылезай. Влез Иванушка к коню в правое ухо, а в левое вылез – и стал таким молодцом, что ни вздумать, ни взгадать, ни в сказке сказать. Сел тогда Иванушка на коня и поскакал на праздник к царю. Прискакал на площадь перед дворцом, видит – народу видимо-невидимо; а в высоком терему, у окна, царевна сидит: на руке перстень – цены нет, собою красавица из красавиц. Никто до нее скакать и не думает: никому нет охоты наверняка шею ломать. Ударил тут Иванушка своего коня по крутым бедрам, осерчал конь, прыгнул – только на три венца до царевнина окна не допрыгнул. Удивился народ, а Иванушка повернул коня и поскакал назад. Братья его не скоро посторонились, так он их шелковой плеткой хлестнул. Кричит народ: «Держи, держи его!» – а Иванушкин уж и след простыл. Выехал Иван из города, слез с коня, влез к нему в левое ухо, а в правое вылез и стал опять прежним Иванушкой-дурачком. Отпустил Иванушка коня, набрал лукошко мухоморов и принес домой. – Вот вам, хозяюшки, грибков, – говорит. Рассердились тут невестки на Ивана: – Что ты, дурак, за грибы принес? Разве тебе одному их есть? Усмехнулся Иван и опять залез на печь. Пришли братья домой и рассказывают отцу, как они в городе были и что видели; а Иванушка лежит на печи да посмеивается. На другой день старшие братья опять на праздник поехали, а Иванушка взял лукошко и пошел за грибами. Вышел в поле, свистнул, гаркнул: – Сивка-Бурка, вещий каурка! Стань передо мной, как лист перед травой! Прибежал конь и стал перед Иванушкой как вкопанный. Перерядился опять Иван и поскакал на площадь. Видит – на площади народу еще больше прежнего; все на царевну любуются, а прыгать никто и не думает; кому охота шею ломать! Ударил тут Иванушка своего коня по крутым бедрам; осерчал конь, прыгнул – и только на два венца до царевнина окна не достал. Поворотил Иванушка коня, хлестнул братьев, чтоб посторонились, и ускакал. Приходят братья домой, а Иванушка уже на печи лежит, слушает, что братья рассказывают, и посмеивается. На третий день опять братья поехали на праздник, прискакал и Иванушка. Стегнул он своего коня плеткой. Осерчал конь пуще прежнего: прыгнул – и достал до окна. Иванушка поцеловал царевну в сахарные уста, схватил с ее пальца перстень, повернул коня и ускакал, не позабывши братьев плеткой огреть. Тут уж и царь и царевна стали кричать: «Держи, держи его!» – а Иванушкин и след простыл. Пришел Иванушка домой – одна рука тряпкой обмотана. – Что это у тебя такое? – спрашивают Ивана невестки. – Да вот, – говорит, – искавши грибов, сучком накололся. И полез Иван на печь. Пришли братья, стали рассказывать, что и как было. А Иванушке на печи захотелось на перстенек посмотреть: как приподнял он тряпку, избу всю так и осияло. – Перестань, дурак, с огнем баловать! – крикнули на него братья. – Еще избу сожжешь. Пора тебя, дурака, совсем из дому прогнать. Дня через три идет от царя клич, чтобы весь народ, сколько ни есть в его царстве, собирался к нему на пир и чтобы никто не смел дома оставаться, а кто царским пиром побрезгует – тому голову с плеч. Нечего тут делать, пошел на пир сам старик со всей семьей. Пришли, за столы дубовые посадилися; пьют и едят, речи гуторят. В конце пира стала царевна медом из своих рук гостей обносить. Обошла всех, подходит к Иванушке последнему; а на дураке-то платьишко худое, весь в саже, волосы дыбом, одна рука грязной тряпкой завязана… просто страсть. – Зачем это у тебя, молодец, рука обвязана? – спрашивает царевна. – Развяжи-ка. Развязал Иванушка руку, а на пальце царевнин перстень – так всех и осиял. Взяла тогда царевна дурака за руку, подвела к отцу и говорит: – Вот, батюшка, мой суженый. Обмыли слуги Иванушку, причесали, одели в царское платье, и стал он таким молодцом, что отец и братья глядят – и глазам своим не верят. Сыграли свадьбу царевны с Иванушкой и сделали пир на весь мир. Я там был, мед, пиво пил; по усам текло, а в рот не попало.
