(5 оценок, среднее: 4,20 из 5)

Загрузка...

Главная » Сказки по возрасту » Сказки для детей 4 лет с иллюстрациями

Сказки для детей 4 лет с иллюстрациями

1 2 Следующая »

Содержание

1 Сказки для детей 4 лет с иллюстрациями

Сказки для детей 4 лет с иллюстрациями

Сказки помогут родителям малыша сформировать важные черты характера своего ребенка. Специалисты рекомендуют читать сказки детям регулярно и желательно перед сном. В полудрёме дети лучше представляет то, о чём читает ему взрослый, не отвлекаясь на посторонние звуки и предметы. Такие произведения ненавязчиво прививают ребёнку навыки общения, доступно знакомят с окружающим миром, явлениями природы, учат многим другим вещам и понятиям.

Каша из топора

Пришел солдат с походу на квартиру и говорит хозяйке: «Здравствуй, божья старушка! Дай-ка мне чего-нибудь поесть».

А старуха в ответ: «Вот там на гвоздике повесь». – «Аль ты совсем глуха, что не чуешь?» – «Где хошь, там и заночуешь». – «Ах ты, старая ведьма, я те глухоту-то вылечу!»

И полез было с кулаками: «Подавай на стол!» – «Да нечего, родимый!» – «Вари кашицу!» – «Да не из чего, родимый!» – «Давай топор; я из топора сварю». – «Что за диво! – думает баба. – Дай посмотрю, как из топора солдат кашицу сварит».

Принесла ему топор; солдат взял, положил его в горшок, налил воды и давай варить. Варил, варил, попробовал и говорит: «Всем бы кашица взяла, только б малую толику круп подсыпать!» Баба принесла ему круп. Опять варил-варил, попробовал и говорит: «Совсем бы готово, только б маслом сдобрить!»

Баба принесла ему масла. Солдат сварил кашицу: «Ну, старуха, теперь подавай хлеба да соли, да принимайся за ложку; станем кашицу есть». Похлебали вдвоем кашицу.

Старуха спрашивает: «Служивый! Когда же топор будем есть?» – «Да вишь, он еще не уварился, – отвечал солдат, – где-нибудь на дороге доварю да позавтракаю». Тотчас припрятал топор в ранец, распростился с хозяйкою и пошел в иную деревню.

Вот так-то солдат и кашицы поел, и топор унес!

Как муравьишка домой спешил

Виталий Бианки

Как муравьишка домой спешил — сказка Виталия Бианки, уже много лет любимая многими семьями. В ней рассказывается о молодом муравье, которого унесло ветром далеко от муравейника вместе с листком дерева. Сможет ли он успеть до захода солнца попасть домой, кто ему и как поможет вернуться в родной муравейник? Прочтите вместе с ребятами из сказки. Из нее дети узнают о том, что подвергать себя лишней опасности не стоит, а просить о помощи у окружающих в трудной ситуации — не стыдно.

Залез Муравей на берёзу. Долез до вершины, посмотрел вниз, а там, на земле, его родной муравейник чуть виден. Муравьишка сел на листок и думает: «Отдохну немножко — и вниз». У муравьев ведь строго: только солнышко на закат, — все домой бегут. Сядет солнце, — муравьи все ходы и выходы закроют — и спать. А кто опоздал, тот хоть на улице ночуй. Солнце уже к лесу спускалось.

Муравей сидит на листке и думает: «Ничего, поспею: вниз ведь скорей». А листок был плохой: жёлтый, сухой. Дунул ветер и сорвал его с ветки. Несётся листок через лес, через реку, через деревню. Летит Муравьишка на листке, качается — чуть жив от страха. Занёс ветер листок на луг за деревней, да там и бросил. Листок упал на камень, Муравьишка себе ноги отшиб. Лежит и думает: Пропала моя головушка. Не добраться мне теперь до дому. Место кругом ровное. Был бы здоров — сразу бы добежал, да вот беда: ноги болят. Обидно, хоть землю кусай». Смотрит Муравей: рядом Гусеница-Землемер лежит. Червяк-червяком, только спереди — ножки и сзади — ножки. Муравьишка говорит Землемеру: — Землемер, Землемер, снеси меня домой. У меня ножки болят. — А кусаться не будешь? — Кусаться не буду. — Ну садись, подвезу.

Муравьишка вскарабкался на спину к Землемеру. Тот изогнулся дугой, задние ноги к передним приставил, хвост — к голове. Потом вдруг встал во весь рост, да так и лёг на землю палкой. Отмерил на земле, сколько в нём росту, и опять в дугу скрючился. Так и пошёл, так и пошёл землю мерить. Муравьишка то к земле летит, то к небу, то вниз головой, то вверх. — Не могу больше! — кричит. — Стой! А то укушу! Остановился Землемер, вытянулся по земле. Муравьишка слез, еле отдышался. Огляделся, видит: луг впереди, на лугу трава скошенная лежит. А по лугу Паук-Сенокосец шагает: ноги, как ходули, между ног голова качается. — Паук, а Паук, снеси меня домой! У меня ножки болят. — Ну что ж, садись, подвезу.

Пришлось Муравьишке по паучьей ноге вверх лезть до коленки, а с коленки вниз спускаться Пауку на спину: коленки у Сенокосца торчат выше спины. Начал Паук свои ходули переставлять — одна нога тут, другая там; все восемь ног, будто спицы, в глазах у Муравьишки замелькали. А идёт Паук не быстро, брюхом по земле чиркает. Надоела Муравьишке такая езда. Чуть было не укусил он Паука. Да тут, на счастье, вышли они на гладкую дорожку. Остановился Паук. — Слезай, — говорит. — Вот Жужелица бежит, она резвей меня. Слез Муравьишка. — Жужелка, Жужелка, снеси меня домой! У меня ножки болят. — Садись, прокачу.

Только успел Муравьишка вскарабкаться Жужелице на спину, она как пустится бежать! Ноги у неё ровные, как у коня. Бежит шестиногий конь, бежит, не трясёт, будто по воздуху летит. Вмиг домчались до картофельного поля. — А теперь слезай, — говорит Жужелица. — Не с моими ногами по картофельным грядам прыгать. Другого коня бери. Пришлось слезть. Картофельная ботва для Муравьишки — лес густой. Тут и со здоровыми ногами — целый день бежать. А солнце уж низко. Вдруг слышит Муравьишка, пищит кто-то: — А ну, Муравей, полезай ко мне на спину, поскачем. Обернулся Муравьишка — стоит рядом Жучок-Блошачок, чуть от земли видно. — Да ты маленький! Тебе меня не поднять. — А ты-то большой! Лезь, говорю. Кое-как уместился Муравей на спине у Блошака. Только-только ножки поставил. — Влез? — Ну влез. — А влез, так держись.

Блошачок подобрал под себя толстые задние ножки, — а они у него, как пружинки складные, — да щёлк! — распрямил их. Глядь, уж он на грядке сидит. Щёлк! — на другой. Щёлк! — на третьей. Так весь огород и отщёлкал до самого забора. Муравьишка спрашивает: — А через забор можешь? — Через забор не могу: высок очень. Ты Кузнечика попроси: он может. — Кузнечик, Кузнечик, снеси меня домой! У меня ножки болят. — Садись на загривок.

Сел Муравьишка Кузнечику на загривок. Кузнечик сложил свои длинные задние ноги пополам, потом разом выпрямил их и подскочил высоко в воздух, как Блошачок. Но тут с треском развернулись у него за спиной крылья, перенесли Кузнечика через забор и тихонько опустили на землю. — Стоп! — сказал Кузнечик. — Приехали. Муравьишка глядит вперёд, а там река: год по ней плыви — не переплывёшь. А солнце ещё ниже. Кузнечик говорит: — Через реку и мне не перескочить. Очень уж широкая. Стой-ка, я Водомерку кликну: будет тебе перевозчик. Затрещал по-своему, глядь — бежит по воде лодочка на ножках. Подбежала. Нет, не лодочка, а Водомерка-Клоп. — Водомер, Водомер, снеси меня домой! У меня ножки болят. — Ладно, садись, перевезу.

Сел Муравьишка. Водомер подпрыгнул и зашагал по воде, как посуху. А солнце уж совсем низко. — Миленький, шибче! — просит Муравьишка. — Меня домой не пустят. — Можно и пошибче, — говорит Водомер. Да как припустит! Оттолкнётся, оттолкнётся ножками и катит-скользит по воде, как по льду. Живо на том берегу очутился. — А по земле не можешь? — спрашивает- Муравьишка. — По земле мне трудно, ноги не скользят. Да и гляди-ка: впереди-то лес. Ищи себе другого коня. Посмотрел Муравьишка вперёд и видит: стоит над рекой лес высокий, до самого неба. И солнце за ним уже скрылось. Нет, не попасть Муравьишке домой! — Гляди, — говорит Водомер, — вот тебе и конь ползёт. Видит Муравьишка: ползёт мимо Майский Хрущ — тяжёлый жук, неуклюжий жук. Разве на таком коне далеко ускачешь? Всё-таки послушался Водомера. — Хрущ, Хрущ, снеси меня домой. У меня ножки болят. — А ты где живёшь? — В муравейнике за лесом. — Далеконько… Ну что с тобой делать? Садись, довезу.

Полез Муравьишка по жёсткому жучьему боку. — Сел, что ли? — Сел. — А куда сел? — На спину. — Эх, глупый! Полезай на голову. Влез Муравьишка Жуку на голову. И хорошо, что не остался на спине: разломил Жук спину надвое, два жёстких крыла приподнял. Крылья у Жука точно два перевёрнутых корыта, а из-под них другие крылышки лезут, разворачиваются: тоненькие, прозрачные, шире и длиннее верхних. Стал Жук пыхтеть, надуваться: «Уф, уф, уф!» Будто мотор заводит. — Дяденька, — просит Муравьишка, — поскорей! Миленький, поживей! Не отвечает Жук, только пыхтит: «Уф, уф, уф!» Вдруг затрепетали тонкие крылышки, заработали. «Жжж! Тук-тук-тук!..» — поднялся Хрущ на воздух. Как пробку, выкинуло его ветром вверх — выше леса. Муравьишка сверху видит: солнышко уже краем землю зацепило. Как помчал Хрущ — у Муравьишки даже дух захватило. «Жжж! Тук-тук-тук!» — несётся Жук, буравит воздух, как пуля. Мелькнул под ним лес — и пропал. А вот и берёза знакомая, и муравейник под ней. Над самой вершиной берёзы выключил Жук мотор и — шлёп! — сел на сук. — Дяденька, миленький! — взмолился Муравьишка. — А вниз-то мне как? У меня ведь ножки болят, я себе шею сломаю. Сложил Жук тонкие крылышки вдоль спины. Сверху жёсткими корытцами прикрыл. Кончики тонких крыльев аккуратно под корытца убрал. Подумал и говорит: — А уж как тебе вниз спуститься, — не знаю. Я на муравейник не полечу: уж очень больно вы, муравьи, кусаетесь. Добирайся сам, как знаешь. Глянул Муравьишка вниз, а там, под самой берёзой, его дом родной. Глянул на солнышко: солнышко уже по пояс в землю ушло. Глянул вокруг себя: сучья да листья, листья да сучья. Не попасть Муравьишке домой, хоть вниз головой бросайся! Вдруг видит: рядом на листке Гусеница Листовёртка сидит, шёлковую нитку из себя тянет, тянет и на сучок мотает. — Гусеница, Гусеница, спусти меня домой! Последняя мне минуточка осталась, — не пустят меня домой ночевать. — Отстань! Видишь, дело делаю: пряжу пряду. — Все меня жалели, никто не гнал, ты первая! Не удержался Муравьишка, кинулся на неё да как куснёт! С перепугу Гусеница лапки поджала да кувырк с листа — и полетела вниз. А Муравьишка на ней висит — крепко вцепился. Только недолго они падали: что-то их сверху — дёрг! И закачались они оба на шёлковой ниточке: ниточка-то на сучок была намотана.

Качается Муравьишка на Листовёртке, как на качелях. А ниточка всё длинней, длинней, длинней делается: выматывается у Листовёртки из брюшка, тянется, не рвётся. Муравьишка с Листовёрткой всё ниже, ниже, ниже опускаются. А внизу, в муравейнике, муравьи хлопочут, спешат, входы-выходы закрывают. Все закрыли — один, последний, вход остался. Муравьишка с Гусеницы кувырк — и домой! Тут и солнышко зашло.

Илья-Муромец и Соловей-Разбойник

Илья Муромец и Соловей разбойник – это народная сказка, в которой дети узнают о ратном подвиге богатыря. Слухи о злодеяниях Соловья разбойника дошли до Ильи из славного града Мурома. Разбойник этот жил в дремучем лесу, свистом своим и криками пугал людей и грабил торговые караваны. Как пришла к Илье Муромцу дурная весть, так и взял он свой меч богатырский и отправился на битву. Отыскал он Соловья, да только разбойник не хотел сдаваться, долго пытался свистом лютым запугать Илью. Не поддался богатырь, стрелой и мечом одолел злодея. О подвиге этом узнал князь Киевский и позвал Илью Муромца в свою дружину.

Скачет Илья Муромец во всю конскую прыть. Его конь, Бурушка-Косматушка с горы на гору перескакивает, реки-озера перепрыгивает, холмы перелетает. Доскакали они до Брынских лесов, дальше Бурушке скакать нельзя: разлеглись болота зыбучие, конь по брюхо в воде тонет. Соскочил Илья с коня. Он левой рукой Бурушку поддерживает, а правой рукой дубы с корнем рвет, настилает через болото настилы дубовые. Тридцать верст Илья настилов настелил — до сих пор по ним люди добрые ездят. Так дошел Илья до речки Смородиной. Течет река широкая, бурливая, с камня на камень перекатывается. Заржал конь Бурушка, взвился выше темного леса и одним скачком перепрыгнул реку. А за рекой сидит Соловей-разбойник на трех дубах, на девяти суках. Мимо тех дубов ни сокол не пролетит, ни зверь не пробежит, ни змей не проползет. Все боятся Соловья-разбойника, никому умирать не хочется... Услыхал Соловей конский скок, привстал на дубах, закричал страшным голосом: — Что это за невежа проезжает тут, мимо моих заповедных дубов? Спать не дает Соловью-разбойнику!

Да как засвищет он по-соловьиному, зарычит по-звериному, зашипит по-змеиному, так вся земля дрогнула, столетние дубы покачнулись, цветы осыпались, трава полегла. Бурушка-Косматушка на колени упал. А Илья в седле сидит, не шевельнется, русые кудри на голове не дрогнут.

Взял он плетку шелковую, ударил коня по крутым бокам. — Травяной ты мешок, не богатырский конь. Не слыхал ты разве писка птичьего, шипения гадючьего. Вставай на ноги, подвези меня ближе к Соловьиному гнезду, не то волкам тебя брошу на съедение. Тут вскочил Бурушка на ноги, подскакал к Соловьиному гнезду. Удивился Соловей-разбойник – Это что такое? Из гнезда высунулся. А Илья, ни минуточки не мешкая, натянул тугой лук, спустил каленую стрелу, небольшую стрелу, весом в целый пуд. Взвыла тетива, полетела стрела, угодила Соловью в правый глаз, вылетела через левое ухо. Покатился Соловей из гнезда, словно овсяной сноп. Подхватил его Илья на руки, связал крепко ремнями сыромятными, подвязал к левому стремени. Глядит Соловей на Илью, слово вымолвить боится. — Что глядишь на меня, разбойник, или русских богатырей не видывал? — Ох, попал я в крепкие руки, видно не бывать мне больше на волюшке! Поскакал Илья дальше по прямой дороге и прискакал на подворье Соловья-разбойника. У него двор на семи верстах, на семи столбах, у него вокруг железный тын, на каждой тычинке по маковке, на каждой маковке голова богатыря убитого. А на дворе стоят палаты белокаменные, как жар горят крылечки золоченые. Увидала дочка Соловья богатырского коня, закричала на весь двор: — Едет, едет наш батюшка Соловей Рахманович, везет у стремени мужичишку-деревенщину. Выглянула в окно жена Соловья-разбойника, руками всплеснула: — Что ты говоришь, неразумная! Это едет мужик-деревенщина и у стремени везет нашего батюшку — Соловья Рахмановича! Выбежала старшая дочка Соловья — Пелька — во двор, ухватила доску железную, весом в девяносто пудов и метнула ее в Илью Муромца. Но Илья ловок да увертлив был, отмахнулся он от доски богатырской рукой, полетела доска обратно, попала в Пельку и убила ее до смерти. Бросилась жена Соловья Илье в ноги: — Ты возьми у нас, богатырь, серебра, золота, бесценного жемчуга, сколько может увезти твой богатырский конь, отпусти только нашего батюшку, Соловья-разбойника. Говорит ей Илья в ответ: — Мне подарков неправедных не надобно. Они добыты слезами детскими, они политы кровью русскою, нажиты нуждой крестьянскою. Как в руках разбойник — он всегда тебе друг, а отпустишь — снова с ним наплачешься. Я свезу Соловья в Киев-город, там на квас пропью, на калачи проем. Повернул Илья коня и поскакал к Киеву. Приумолк Соловей, не шелохнется. Едет Илья по Киеву, подъезжает к палатам княжеским. Привязал он коня к столбику точеному, оставил на нем Соловья-разбойника, а сам пошел в светлую горницу. Там у князя Владимира пир идет, за столами сидят богатыри русские. Вошел Илья, поклонился, стал у порога: — Здравствуй, князь Владимир с княгиней Апраксией, принимаешь ли к себе заезжего молодца? Спрашивает его Владимир Красное Солнышко: — Ты откуда, добрый молодец, как тебя зовут? Какого ты роду-племени? — Зовут меня Ильей. Я из-под Мурома. Крестьянский сын из села Карачарова. Ехал я из Чернигова дорогой прямой, широкой. Я привез тебе, князь, Соловья-разбойника, он на твоем дворе у коня моего привязан. Ты не хочешь ли поглядеть на него? Повскакали тут с мест князь с княгинею и все богатыри, поспешили за Ильей на княжеский двор. Подбежали к Бурушке-Косматушке. А разбойник висит у стремени, травяным мешком висит, по рукам-ногам ремнями связан. Левым глазом он глядит на Киев и на князя Владимира. Говорит ему князь Владимир: — Ну-ка засвищи по-соловьиному, зарычи по-звериному! Не глядит на него Соловей-разбойник, не слушает: — Не ты меня с бою брал, не тебе мне приказывать. Просит тогда Владимир-князь Илью Муромца: — Прикажи ты ему, Илья Иванович. — Хорошо, только ты на меня, князь, не гневайся, закрою я тебя с княгинею полами моего кафтана крестьянского, не то, как бы беды не было. А ты, Соловей Рахманович, делай, что тебе приказано. — Не могу я свистеть, у меня во рту запеклось. — Дайте Соловью чару сладкого вина в полтора ведра, да другую пива горького, да третью меду хмельного, закусить дайте калачом ржаным, тогда он засвищет, потешит нас... Напоили Соловья, накормили, приготовился Соловей свистать. — Ты смотри, Соловей, — говорит Илья, — ты не смей свистать во весь голос, а свистни ты полусвистом, зарычи полурыком, а то будет худо тебе. Не послушал Соловей наказа Ильи Муромца, захотел он разорить Киев-город, захотел убить князя с княгинею и всех русских богатырей. Засвистел он во весь соловьиный свист, заревел во всю мочь, зашипел во весь змеиный шип. Что тут сделалось! Башенки на теремах покривились, крылечки от стен отвалились, стекла в горницах полопались, разбежались кони из конюшен, все богатыри на землю упали, на четвереньках по двору расползлись. Сам князь Владимир еле живой стоит, шатается, у Ильи под кафтаном прячется. Рассердился Илья на разбойника: — Я велел тебе князя с княгиней потешить, а ты сколько бед натворил. Ну, теперь я с тобой за все рассчитаюсь. Полно тебе обижать отцов-матерей, полно вдовить молодушек, сиротить детей, полно разбойничать. Взял Илья саблю острую и отрубил Соловью голову. Тут и конец Соловья настал. — Спасибо тебе, Илья Муромец, — говорит Владимир-князь. — Оставайся в моей дружине, будешь старшим богатырем, над другими богатырями начальником. И живи ты у нас в Киеве, век живи, отныне и до смерти.

Белоснежка и семь гномов

Братья Гримм

Было то в середине зимы, падали снежинки, точно пух с неба, и сидела королева у окошка, — рама его была из черного дерева, — и шила королева. Шила она, загляделась на снег и уколола иглою палец, и упало три капли крови на снег.

А красное на белом снегу выглядело так красиво, что подумала она про себя: «Если бы родился у меня ребенок, белый, как этот снег, и румяный, как кровь, и черноволосый, как дерево на оконной раме!» И родила королева вскоре дочку, и была она бела, как снег, как кровь, румяна, и такая черноволосая, как черное дерево, — и прозвали ее потому Белоснежкой. А когда ребенок родился, королева умерла. Год спустя взял король себе другую жену. То была красивая женщина, но гордая и надменная, и она терпеть не могла, когда кто-нибудь превосходил ее красотой. Было у нее волшебное зеркальце, и когда становилась она перед ним и гляделась в него, то спрашивала: Зеркальце, зеркальце на стене, Кто всех красивей во всей стране? И зеркало отвечало: Вы всех, королева, красивей в стране. И она была довольна, так как знала, что зеркало говорит правду. Белоснежка за это время подросла и становилась все красивей, и когда ей исполнилось семь лет, была она такая прекрасная, как ясный день, и красивее самой королевы.

Когда королева спросила у своего зеркальца: Зеркальце, зеркальце на стене, Кто всех красивей во всей стране? Оно ответило так: Вы, госпожа королева, красивы собой, Все же Белоснежка в тысячу крат выше красой! Испугалась тогда королева, пожелтела, позеленела от зависти. С того часа увидит она Белоснежку — и сердце у нее разрывается, так стала она ненавидеть девочку. И зависть, и высокомерие росли, точно сорные травы, в ее сердце все выше и выше, и не было у нее отныне покоя ни днем, ни ночью. Тогда подозвала она одного из своих егерей и сказала: — Отнеси ребенка в лес, я больше видеть ее не могу. Ты должен ее убить и принести мне в знак доказательства ее легкие и печень. Егерь повиновался и завел девочку в лес, но когда вытащил он свой охотничий нож и, хотел было уже пронзить ни в чем не повинное сердце Белоснежки, стала та плакать и просить: — Ах, милый егерь, оставь ты меня в живых, я убегу далеко в дремучий лес и никогда не вернусь домой. И оттого что была она прекрасна, сжалился над нею егерь и сказал: — Так и быть, беги, бедная девочка! И точно камень свалился у него с сердца, когда не пришлось ему убивать Белоснежку. На ту пору как раз подбежал молодой олень, и заколол его егерь, вынул у него легкие и печень и принес их королеве в знак того, что приказанье ее исполнено. Повару было велено сварить их в соленой воде, и злая женщина их съела, думая, что это легкие и печень Белоснежки. И осталась бедная девочка в большом лесу одна-одинешенька, и стало ей так страшно, что все листочки на деревьях оглядела она, не зная, как быть ей дальше, как горю помочь. Пустилась она бежать, и бежала по острым камням, через колючие заросли, и прыгали около нее дикие звери, но ее не трогали. Бежала она, сколько сил хватило, и вот стало уже вечереть, увидела она маленькую избушку и вошла в нее отдохнуть.

А в избушке той все было таким маленьким, но красивым и чистым, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Стоял там накрытый белой скатертью столик, а на нем семь маленьких тарелочек, у каждой тарелочки по ложечке, а еще семь маленьких ножей и вилочек и семь маленьких кубков. Стояли у стены семь маленьких кроваток, одна возле другой, и покрыты они были белоснежными покрывалами. Захотелось Белоснежке поесть и попить, и взяла она из каждой тарелочки понемногу овощей да хлеба и выпила из каждого кубочка по капельке вина, — ей не хотелось выпить все из одного. А так как она очень устала, то попробовала лечь в постельку, но ни одна из них для нее не подходила: одна была слишком длинной, другая слишком короткой, но седьмая оказалась ей впору, легла она в нее и, отдавшись на милость Господню, уснула. Когда уже совсем стемнело, пришли хозяева избушки, а были то семеро гномов, которые в горах добывали руду. Они зажгли семь своих лампочек, и когда в избушке стало светло, они заметили, что у них кто-то был, потому что не все оказалось в том порядке, в каком было раньше. И сказал первый гном: — Кто это на моем стуле сидел? Второй: — Кто это из моей тарелочки ел? Третий: — Кто взял кусок моего хлебца? Четвертый: — Кто ел мои овощи? Пятый: — Кто моей вилочкой брал? Шестой: — Кто моим ножичком резал? Седьмой спросил: — Кто это пил из моего маленького кубка? И оглянулся первый и увидал, что на его постельке маленькая складочка, и спросил: — Кто это лежал на моей кроватке? Тут сбежались и остальные и стали говорить: — И в моей тоже кто-то лежал. Глянул седьмой гном на свою постель, видит — лежит в ней Белоснежка и спит. Позвал он тогда остальных, прибежали они, стали кричать от удивления, принесли семь своих лампочек и осветили Белоснежку. — Ах, Боже ты мой! Ох, Боже ты мой! — воскликнули они. — Какой, однако, красивый ребенок! — Они так обрадовались, что не стали ее будить и оставили ее спать в постельке. А седьмой гном проспал у каждого из своих товарищей по часу, — так вот и ночь прошла. Наступило утро. Проснулась Белоснежка, увидела семь гномов и испугалась. Но были они с ней ласковы и спросили: — Как тебя зовут? — Зовут меня Белоснежка, — ответила она. — Как ты попала в нашу избушку? И рассказала она им о том, что мачеха хотела ее убить, но егерь сжалился над ней, и что бежала она целый день, пока, наконец, не нашла их избушку. Гномы спросили: — Хочешь вести наше хозяйство, стряпать, постели взбивать, стирать, шить и вязать, все содержать в чистоте да порядке, — если согласна на это, можешь у нас остаться, и всего у тебя будет вдосталь.

— Хорошо, — сказала Белоснежка, — с большой охотой. И осталась у них. Она содержала избушку в порядке, утром гномы уходили в горы искать руду и золото, а вечером возвращались домой, и она должна была к их приходу приготовить им еду. Целый день девочка оставалась одна, и потому добрые гномы ее предостерегали и говорили: — Берегись своей мачехи: она скоро узнает, что ты здесь, смотри, никого не впускай в дом. А королева, съев легкие и печень Белоснежки, стала снова считать, что она самая первая и самая красивая из всех женщин в стране. Она подошла к зеркалу и спросила: Зеркальце, зеркальце на стене, Кто всех красивей во всей стране? И ответило зеркало: Вы, королева, красивы собой, Но Белоснежка там, за горами, У гномов семи за стенами В тысячу крат еще выше красой! Испугалась тогда королева, — она ведь знала, что зеркало говорит правду, и поняла, что егерь ее обманул и что Белоснежка еще жива. И стала она снова думать да придумывать, как бы ее извести; не было ей от зависти покою, оттого что не она самая первая красавица в стране. И вот, наконец, она что-то надумала: накрасила себе лицо, переоделась старой торговкой, так что и узнать ее было нельзя. Направилась она через семь гор к семи гномам, постучала в дверь и говорит:

— Продаю товары хорошие! Продаю! Глянула Белоснежка в окошко и говорит: — Здравствуй, добрая женщина, что же ты продаешь? — Хорошие товары, прекрасные товары, — ответила та, — шнурки разноцветные. — И достала королева один из шнурков, показала, и был он сплетен из пестрого шелка. «Эту честную женщину можно и в дом пустить», — подумала Белоснежка, открыла дверной засов и купила себе красивый шнурок. — Как тебе идет, девочка, — молвила старуха, — дай-ка я зашнурую тебя как следует. Белоснежна, не ожидая ничего дурного, стала перед нею и дала затянуть на себе новые шнурки, и начала старуха шнуровать, да так быстро и так крепко, что Белоснежка задохнулась и упала мертвая наземь. — Была ты самой красивой, — сказала королева и быстро исчезла. Вскоре после того, к вечеру, вернулись семь гномов домой, и как испугались они, когда увидели, что их милая Белоснежка лежит на земле, не двинется, не шелохнется, точно мертвая! Подняли они ее и увидели, что она крепко-накрепко зашнурована, тогда разрезали они шнурки, и стала она понемногу дышать и постепенно пришла в себя. Когда гномы услыхали о том, что случилось, они сказали: — Старая-то торговка была на самом деле злая королева, берегись, не впускай к себе никого, когда нас нет дома. А злая женщина возвратилась домой, подошла к зеркалу и спросила: Зеркальце, зеркальце на стене, Кто всех красивей во всей стране? И ответило ей зеркало, как прежде: Вы, королева, красивы собой, Но Белоснежка там, за горами, У гномов семи за стенами В тысячу крат еще выше красой! Когда услыхала она такой ответ, вся кровь прилила у ней к сердцу, так она испугалась, — она поняла, что Белоснежка ожила снова. — Ну, уж теперь, — сказала она, — я придумаю такое, что погубит тебя наверняка. — Зная ведьмино колдовство, приготовила она ядовитый гребень. Затем переоделась она и обернулась другою старухой. И отправилась за семь гор к семи гномам, постучалась в дверь и говорит: — Продаю товары хорошие! Продаю! Белоснежка выглянула в окошко и говорит: — Проходи, проходи дальше, в дом пускать никого не велено! — Поглядеть-то, пожалуй, можно, — молвила старуха, достала ядовитый гребень и, подняв его вверх, показала Белоснежке. Он так понравился девочке, что она дала себя обмануть и открыла дверь. Они сошлись в цене, и старуха сказала: «Ну, а теперь дай-ка я тебя как следует причешу». Бедная Белоснежка, ничего не подозревая, дала старухе себя причесать, но только та прикоснулась гребешком к волосам, как яд стал тотчас действовать, и девочка упала без чувств наземь. — Ты, писаная красавица, — молвила злая женщина, — теперь-то уж пришел тебе конец. — Сказав это, она ушла. Но, к счастью, дело было под вечер, и семь гномов вскоре вернулись домой. Заметив, что Белоснежка лежит на земле мертвая, они тотчас заподозрили в том мачеху, стали доискиваться, в чем дело, и нашли ядовитый гребень; и как только они его вытащили, Белоснежка снова пришла в себя и рассказала им обо всем, что случилось. И еще раз гномы ей сказали, чтоб была она настороже и дверь никому не открывала. А королева возвратилась домой, села перед зеркалом и говорит: Зеркальце, зеркальце на стене, Кто всех красивей во всей стране? И ответило зеркало, как прежде: Вы, королева, красивы собой, Но Белоснежка там, за горами, У гномов семи за стенами В тысячу крат еще выше красой! Услыхала она, что говорит зеркало, и вся задрожала-затрепетала от гнева. — Белоснежка должна погибнуть, — крикнула она, — даже если бы это мне самой стоило жизни! И она отправилась в потайную комнату, куда никто никогда не входил, и приготовила там ядовитое-преядовитое яблоко. Было оно снаружи очень красивое, белое и румяное, и всякому, кто б увидел его, захотелось бы его съесть, но кто съел хотя бы кусочек его, тот непременно бы умер. Когда яблоко было готово, накрасила она себе лицо, переоделась крестьянкой и отправилась в путь-дорогу, — за семь гор к семи гномам. Она постучалась, Белоснежка высунула голову в окошко и говорит: — Пускать никого не ведено, семь гномов мне это запретили. — Да, это хорошо, — ответила крестьянка, — но куда же я дену свои яблоки? Хочешь, я подарю тебе одно из них? — Нет, — сказала Белоснежка, — мне ничего не велено брать. — Ты что ж это, яду боишься? — спросила старуха. — Погляди, я разрежу яблоко на две половинки, румяную съешь ты, а белую съем я. А яблоко было сделано так хитро, что только румяная его половинка была отравленной. Захотелось Белоснежке отведать прекрасного яблока, и когда увидела она, что крестьянка его ест, то и она не удержалась, высунула из окошка руку и взяла отравленную половинку.

Только откусила она кусок, как тотчас упала замертво наземь.

Посмотрела на нее своими злыми глазами королева и, громко захохотав, сказала: — Бела, как снег, румяна, как кровь, черноволоса, как черное дерево! Теперь твои гномы уж не разбудят тебя никогда. Вернулась она домой и счала спрашивать у зеркала: Зеркальце, зеркальце на стене, Кто всех красивей во всей стране? И ответило зеркало наконец: Вы, королева, красивей во всей стране. И успокоилось тогда ее завистливое сердце, насколько может подобное сердце найти себе покой. Гномы, возвратясь вечером домой, нашли Белоснежку лежащей на земле, бездыханной и мертвой.

Они подняли ее и стали искать яд: они расшнуровали ее, причесали ей волосы, обмыли ее водой и вином, но ничего не помогло, — милая девочка как была мертвой, так мертвой и осталась. Положили они ее в гроб, сели все семеро вокруг нее и стали ее оплакивать, и проплакали они так целых три дня. Затем решили они ее похоронить, но она выглядела точно живая — щеки у нее были красивые и румяные. И сказали они: — Как можно ее такую в сырую землю закопать? И велели они сделать для нее стеклянный гроб, чтоб можно было ее видеть со всех сторон, и положили ее в тот гроб, и написали на нем золотыми буквами ее имя, и что была она королевской дочерью. И отнесли они гроб тот на гору, и всегда один из них оставался при ней на страже. И пришли также и птицы оплакивать Белоснежку: сначала сова, затем ворон и, наконец, голубок. И вот долго-долго лежала в своем гробу Белоснежка, и казалось, что она спит, — была она бела, как снег, румяна, как кровь, и черноволоса, как черное дерево. Но случилось, что заехал однажды королевич в тот лес, и попал он в дом гномов, чтобы в нем переночевать. Увидел он на горе гроб, а в нем прекрасную Белоснежку, и прочел, что было написано на нем золотыми буквами. И сказал он тогда гномам: — Отдайте вы мне этот гроб, а я дам вам за него все, что вы пожелаете. Но ответили гномы: — Мы не отдадим его даже за все золото в мире. Тогда он сказал: — Так подарите мне его. Я жить не могу, не видя Белоснежки. Когда он это сказал, сжалились над ним добрые гномы и отдали ему гроб. И велел королевич своим слугам нести его на плечах. Но случилось так, что споткнулись они о какой-то куст, и от сотрясения выпал кусок ядовитого яблока из горла Белоснежки. Тут открыла она глаза, подняла крышку гроба, а затем встала и сама. — Ах, Господи, где же это я? — воскликнула она. Королевич, исполненный радости, ответил: — Ты у меня, — и поведал ей все, что произошло, и молвил: — Ты мне милее всего на свете, пойдем вместе со мною в замок к моему отцу, и будешь ты моею женой. Согласилась Белоснежка, и отпраздновали они пышную и великолепную свадьбу.

Но на праздник была приглашена и королева, мачеха Белоснежки. Нарядилась она в красивое платье, подошла к зеркалу и сказала: Зеркальце, зеркальце на стене, Кто всех красивей во всей стране? И ответило зеркало: Вы, госпожа королева, красивы собой, Но королева младая в тысячу крат еще выше красой! И вымолвила тогда злая женщина свое проклятье, и стало ей так страшно, так страшно, что не знала она, как ей с собой справиться. Сначала она решила совсем не идти на свадьбу, но не было ей покоя — хотелось ей пойти и посмотреть на молодую королеву. И вошла она во дворец, и узнала Белоснежку, и от страха и ужаса как стояла, так на месте и застыла. Но были уже поставлены для нее на горящие угли железные туфли, и принесли их, держа щипцами, и поставили перед нею. И должна была она ступить ногами в докрасна раскаленные туфли и плясать в них до тех пор, пока, наконец, не упала она мертвая наземь.

Сказка о глупом мышонке

Пела ночью мышка в норке: — Спи, мышонок, замолчи! Дам тебе я хлебной корки И огарочек свечи. Отвечает ей мышонок: — Голосок твой слишком тонок. Лучше, мама, не пищи, Ты мне няньку поищи!

Побежала мышка-мать, Стала утку в няньки звать: — Приходи к нам, тетя утка, Hашу детку покачать. Стала петь мышонку утка: — Га-га-га, усни, малютка!

После дождика в саду Червяка тебе найду. Глупый маленький мышонок Отвечает ей спросонок: — Hет, твой голос нехорош. Слишком громко ты поешь! Побежала мышка-мать, Стала жабу в няньки звать: — Приходи к нам, тетя жаба, Hашу детку покачать. Стала жаба важно квакать: — Ква-ква-ква, не надо плакать!

Спи, мышонок, до утра, Дам тебе я комара. Глупый маленький мышонок Отвечает ей спросонок: — Hет, твой голос нехорош. Очень скучно ты поешь! Побежала мышка-мать, Тетю лошадь в няньки звать: — Приходи к нам, тетя лошадь, Hашу детку покачать. — И-го-го! — поет лошадка.

— Спи, мышонок, сладко-сладко, Повернись на правый бок, Дам овса тебе мешок! Глупый маленький мышонок Отвечает ей спросонок: — Hет, твой голос нехорош. Очень страшно ты поешь! Побежала мышка-мать, Стала свинку в няньки звать: — Приходи к нам, тетя свинка, Hашу детку покачать.

Стала свинка хрипло хрюкать, Hепослушного баюкать: — Баю-баюшки, хрю-хрю. Успокойся, говорю. Глупый маленький мышонок Отвечает ей спросонок: — Hет, твой голос нехорош. Очень грубо ты поешь! Стала думать мышка-мать: Надо курицу позвать. — Приходи к нам, тетя клуша, Нашу детку покачать.

Закудахтала наседка: — Куд-куда! Не бойся, детка! Забирайся под крыло: Там и тихо, и тепло. Глупый маленький мышонок Отвечает ей спросонок: — Нет, твой голос не хорош. Этак вовсе не уснешь! Побежала мышка-мать, Стала щуку в няньки звать: — Приходи к нам, тетя щука, Hашу детку покачать. Стала петь мышонку щука — Hе услышал он ни звука: Разевает щука рот, А не слышно, что поет… Глупый маленький мышонок Отвечает ей спросонок: — Hет, твой голос нехорош. Слишком тихо ты поешь! Побежала мышка-мать, Стала кошку в няньки звать: — Приходи к нам, тетя кошка, Hашу детку покачать.

Стала петь мышонку кошка: — Мяу-мяу, спи, мой крошка! Мяу-мяу, ляжем спать, Мяу-мяу, на кровать. Глупый маленький мышонок Отвечает ей спросонок: — Голосок твой так хорош — Очень сладко ты поешь!

Прибежала мышка-мать, Поглядела на кровать, Ищет глупого мышонка, А мышонка не видать…

(Илл. Елисеева)

Сказка об умном мышонке

Автор рассказывает о злоключениях мышонка. Малыш попадает от одного хищного зверя к другому. Все они предлагают ему «поиграть». Мышонок использует различные стратегии, чтобы избежать смертельной для него игры. Получится ли у него добраться домой? Сказка обращает внимание на то, что нужно сохранять присутствие духа в любых обстоятельствах, не терять надежды, рассчитывать на свои силы и сообразительность.

Унесла мышонка кошка И поет: — Не бойся, крошка. Поиграем час-другой В кошки-мышки, дорогой! Перепуганный спросонок, Отвечает ей мышонок: — В кошки-мышки наша мать Не велела нам играть.

— Мур-мур-мур, — мурлычет кошка, Поиграй, дружок, немножко. А мышонок ей в ответ: — У меня охоты нет. Поиграл бы я немножко, Только, пусть, я буду кошкой. Ты же, кошка, хоть на час Мышкой будь на этот раз! Засмеялась кошка Мурка: — Ах ты, дымчатая шкурка! Как тебя ни называть, Мышке кошкой не бывать. Говорит мышонок Мурке: — Ну, тогда сыграем в жмурки! Завяжи глаза платком И лови меня потом.

Завязала кошка глазки, Но глядит из-под повязки, Даст мышонку отбежать И опять бедняжку — хвать! Говорит он хитрой кошке: — У меня устали ножки, Дай, пожалуйста, чуть-чуть Мне прилечь и отдохнуть. — Хорошо, — сказала кошка, Отдохни, коротконожка, Поиграем, а затем Я тебя, голубчик, съем!

Кошке — смех, мышонку — горе… Но нашел он щель в заборе. Сам не знает, как пролез. Был мышонок — да исчез! Вправо, влево смотрит кошка: — Мяу-мяу, где ты, крошка? А мышонок ей в ответ: — Там, где был, меня уж нет! Покатился он с пригорка, Видит: маленькая норка. В этой норке жил зверек Длинный, узенький хорек.

Острозубый, остроглазый, Был он вором и пролазой И, бывало, каждый день Крал цыплят из деревень. Вот пришел хорек с охоты, Гостя спрашивает: — Кто ты? Коль попал в мою нору, Поиграй в мою игру! — В кошки-мышки или в жмурки? Говорит мышонок юркий. — Нет, не в жмурки. Мы, хорьки, Больше любим «уголки». — Что ж, сыграем, но сначала Посчитаемся, пожалуй: Я — зверек, И ты — зверек, Я — мышонок, Ты — хорек, Ты хитер, А я умен, Кто умен, Тот вышел вон! — Стой! — кричит хорек мышонку И бежит за ним вдогонку, А мышонок — прямо в лес И под старый пень залез.

Стали звать мышонка белки: — Выходи играть в горелки! — У меня, — он говорит, Без игры спина горит! В это время по дорожке Шел зверек страшнее кошки, Был на щетку он похож. Это был, конечно, еж. А навстречу шла ежиха Вся в иголках, как портниха. Закричал мышонку еж: — От ежей ты не уйдешь! Вот идет моя хозяйка, С ней в пятнашки поиграй-ка, А со мною — в чехарду. Выходи скорей — я жду! А мышонок это слышал, Да подумал и не вышел. — Не хочу я в чехарду, На иголки попаду! Долго ждали еж с ежихой, А мышонок тихо-тихо По тропинке меж кустов Прошмыгнул — и был таков! Добежал он до опушки. Слышит — квакают лягушки: — Караул! Беда! Ква-ква! К нам сюда летит сова! Поглядел мышонок: мчится То ли кошка, то ли птица, Вся рябая, клюв крючком, Перья пестрые торчком. А глаза горят, как плошки, Вдвое больше, чем у кошки. У мышонка замер дух. Он забился под лопух. А сова — все ближе, ближе, А сова — все ниже, ниже И кричит в тиши ночной: — Поиграй, дружок, со мной! Пропищал мышонок: — В прятки? И пустился без оглядки, Скрылся в скошенной траве. Не найти его сове. До утра сова искала. Утром видеть перестала. Села, старая, на дуб И глазами луп да луп.

А мышонок вымыл рыльце Без водицы и без мыльца И пошел искать свой дом. Где остались мать с отцом. Шел он, шел, взошел на горку И внизу увидел норку.

То-то рада мышка-мать! Ну мышонка обнимать! А сестренки и братишки С ним играют в мышки-мышки.

(Илл. А.Савченко)

Красная Шапочка

Шарь Перро

Давным-давно жила в одной деревне девочка, такая хорошенькая, что лучше её и на свете не было. Мать любила её без памяти, а бабушка любила ее ещё больше. Ко дню рождения внучки подарила ей бабушка красную шапочку. С тех пор девочка всюду ходила в своей новой, нарядной красной шапочке. Соседи так про неё и говорили: – Вот Красная Шапочка идёт! Как-то раз испекла мама пирожок и сказала Красной Шапочке: – Сходи-ка, дочка, к бабушке, снеси ей этот пирожок и горшочек масла да узнай, здорова ли она.

Собралась Красная Шапочка и пошла к бабушке, в другую деревню. Идёт Красная Шапочка лесом, а навстречу ей – серый Волк.

Очень захотелось ему съесть девочку, он не посмел: где-то близко стучали топорами дровосеки. Облизнулся Волк и спрашивает Красную Шапочку: – Куда ты идёшь, девочка? А Красная Шапочка ещё не знала, как это опасно – останавливаться в лесу и разговаривать с волками. Поздоровалась она с Волком и говорит: – Иду к бабушке и несу ей вот этот пирожок и горшочек масла. – А далеко ли живёт твоя бабушка? – спрашивает Волк. – Далеко, – отвечает Красная Шапочка. – В деревне, за мельницей, в первом домике с края. – Ладно, – говорит Волк, – я тоже хочу проведать твою бабушку. Я по этой дороге пойду, а ты ступай по той. Посмотрим, кто из нас раньше придёт. Сказал это Волк и побежал, что было духу, по самой короткой дорожке. А Красная Шапочка пошла по самой длинной дороге. Шла Красная Шапочка не торопясь, по пути то и дело останавливалась, рвала цветы и собирала в букеты.

Не успела Красная Шапочка ещё и до мельницы дойти, а Волк уже прискакал к бабушкиному домику и стучится в дверь: – Тук-тук! – Кто там? – спрашивает бабушка. – Это я, внучка ваша, – отвечает Волк тоненьким голоском. – Я к вам в гости пришла, пирожок принесла и горшочек масла. А бабушка была в это время больна и лежала в постели. Она подумала, что это и в самом деле Красная Шапочка, и крикнула: – Дёрни за верёвочку, дитя моё, – дверь и откроется! Волк дёрнул за верёвочку – дверь и открылась.

Бросился Волк на бабушку и проглотил её. Он был очень голоден, потому что три дня ничего не ел.

Потом закрыл дверь, улёгся на бабушкину постель и стал поджидать Красную Шапочку. Скоро она пришла и постучалась: – Тук-тук! – Кто там?– спрашивает Волк. А голос у него грубый, хриплый. Красная Шапочка вначале испугалась, но потом подумала, что бабушка охрипла от простуды и оттого у неё такой голос. – Это я, внучка ваша, – говорит Красная Шапочка. – Принесла вам пирожок и горшочек масла! Волк откашлялся и сказал потоньше: – Дёрни за верёвочку, дитя моё, – дверь и откроется. Красная Шапочка дёрнула за верёвочку – дверь и открылась. Вошла Красная Шапочка, а Волк спрятался под одеяло и говорит: – Положи-ка, внучка, пирожок на стол, горшочек на полку поставь, а сама приляг рядом со мной! Ты, верно, очень устала. Красная Шапочка прилегла рядом с Волком и спрашивает: – Бабушка, почему у вас такие большие руки? – Это чтобы покрепче обнять тебя, дитя моё. – Бабушка, почему у вас такие большие уши? – Чтобы лучше слышать, дитя моё. – Бабушка, почему у вас такие большие глаза? – Чтобы лучше видеть, дитя моё. – Бабушка, почему у вас такие большие зубы? – А это чтоб скорее съесть тебя, дитя моё!

Не успела Красная Шапочка и охнуть, как злой Волк бросился на неё и проглотил вместе с башмачками и красной шапочкой. Но, по счастью, в это самое время проходили мимо домика дровосеки с топорами на плечах.

Услышали они шум, вбежали в домик и убили Волка. А потом распороли ему брюхо, и оттуда вышла Красная Шапочка, а за ней и бабушка – обе целые и невредимые.